Скачать все книги автора Игорь Анатольевич Горностаев

Параллельный мир — заманчиво, захватывающе, интересно, а главное — почему-то считается, что там наверняка лучше, чем в суровой реальности. Так ли это?

«Зеркало» было ослепительно прекрасным. Только чуть-чуть офуевшим. Даже надписи К-52 и «кобра», нацарапанные гвоздем на одной из опор космической тарелки не портили корабль — хранилище мощи и рева.

По традиции космонавтов, которую, как говорят, начал сам Юга Гарин, Гена Ом подошел к одной из восьми посадочных ног и помочился на нее, стараясь попасть как можно выше. Среди капитанов ходил упорный слух, что если при первом свидании с новым кораблём не сможешь выдавить из себя ни капли, то на борт лучше не подниматься вовсе. Правдив слух или нет, известно лишь Папе Тибрскому, но то, что среди капитанов были лишь мужчины — абсолютно достоверно. Должно быть, «Зеркало» о такой традиции знало, поскольку стояло спокойно, не пытаясь отдернуть посадочную ногу. Корабль брезгливо дернул опорой лишь по окончании традиционного омовения, когда Гена Ом отвернулся. И тут же возникло Чувство.

Самые великие колдуны и волшебники будущего не смогут пробиться к истокам событий этой эпохи через магический щит заклятия неизвестности. Историкам и архивариусам будет проще — многие документы, манускрипты, воспоминания очевидцев и мемуары сохранятся. Но, как обычно, никто не даст исчерпывающий ответ… Почему случились одни события и не произошли другие? Как изменился бы текст, ныне навечно золотом впечатанный в изумрудные скрижали, захвати или не захвати Величайший Полководец конкретный город, крепость, мост, пленника… Но на самом деле ключевые моменты истории находятся абсолютно не там. И бурная лавина судьбоносных случайностей зародилась вовсе не так, как это будет представляться ученым.

Космос, он похож на хрустальную люстру. Огромную хрустальную люстру концертного зала, которую вымыли тщательно в пенной воде, ополоснули, а потом включили в огромном, драпированном черным бархатом зале.

И вот красные, синие, желтые, оранжевые, голубые искры висят в безразличном пространстве. А стеклянные шарики электрических ламп кажутся самыми близкими звездами.

Несмотря на отключенные двигатели "Карфаген" мчался к Зевсу-14 со всё возрастающим ускорением. А что ему еще оставалось делать, пытаться поворачивать назад? И из-за чего? Из-за "бабочки", бешено бившей сиреневой крылышками на экране гравитациометра? Инспектор корабля этого допустить не мог. А Капитану — ему все равно. Он компьютерный.

Рассказ с "Эквадора"-2004

Рассказ специально написан на Блек Джек 3

Известный космический детектив Мегаваттсон делал одновременно два дела, причем оба хорошо: летел в подпространстве в космическом корабле и спал. Вдруг…

— Шеф, шеф, проснитесь! — громко закричали фальцетом над самым ухом руководителя детективного агентства "Бейкеравеню".

Пришлось знаменитому сыщику выходить из приятного послеобеденного забвения. Конечно, источником шума оказался его младший помощник Холмсиков, возбужденно размахивающий щупальцами.

За месяц перед описываемыми событиями

Дверь не имела опознавательных знаков, кроме нанесенного черной краской через трафарет двойного номера «47, 47а». По обе стороны коридора выстроились в ряд не менее полусотни подобных крашенных в цвет лимонной плесени дверей, с табличками и без, некоторые с цифровыми замками и запрещающими надписями.

Работники Института имели разные формы допуска к секретным материалам, и, соответственно, подразделялись на тех, кому «можно» и на посторонних, которым «вход воспрещен». Впрочем, в последние лет пять, где-то с восемьдесят девятого года, штат возглавляемой доктором физико-математических наук А.А.Велеречевым «сорок седьмой» лаборатории, сократился настолько, что малоквалифицированных, подпадающих под запрет сотрудников не осталось вовсе. Даже вместо уборщицы полы мыла (за четыре отгула в месяц) инженер второй категории.

«Собралась наша компания провести время за приятным журчанием речей в нескончаемой реке знания. Теплый летний вечер. Плащ темноты обзавелся розовой подкладкой из света масляных светильников и парой рваных дыр, проделанных яркими оранжевыми факелами. Но ярче факелов горели огни слов, сияли драгоценней любых жемчужин из сокровищницы султана. Ведь известно всем: мудрая речь собирает слушателей как луна звезды, как янтарь бумажные крохи или как сладкий цветок медоносных пчел. И зовет мудрость на путь благочестия и добродетели.

— Повтори задание.

Странно. Не в духе Старика экзаменовать диверсантов. Само собою разумеющимся считалось: задание каждый должен помнить наизусть. Набираю ответ на клавиатуре:

—…проникнуть на «полигон Z-11». Не допустить, чтобы ракета SW72 достигла цели…

Стучу и стучу.

Шеф внимательно смотрит на меня сквозь толстые линзы очков. «Старик»…, а ведь ему только сорок семь. Но по виду — все семьдесят. Болезненная худоба, резко очерченные морщины, седина — жизнь потрепала моего Старика. Белоснежный мундир с золотисто-черными шевронами сидит мешковато. Маленькая слабость шефа — перед заброской агента он всегда являться «при параде». Я наблюдаю за ним через монитор из-за стеклянной перегородки: строжайший карантин, не менее жесткий, нежели при подготовке к длительному космическому полету. Яркий, как в операционной, свет бьет в глаза, отвратительно пахнет лекарствами; мне предстоит еще накачка ударными дозами стимуляторов и прочей дрянью.

Рассказ из журнала "Очевидное и невероятное" 2008 03