Скачать все книги автора Ольгерт Ольгин
Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин
Бег на один километр
Когда мне перевалило за пятьдесят, я начал полнеть.
Каждый, с кем случается такая беда, обнаруживает ее внезапно и по-своему. У меня было так.
Стояло жаркое московское лето, когда вполне прилично ходить на работу в рубашке с коротким рукавом и в легких брюках, может быть, если вы работаете в официальном учреждении, то при галстуке с чуть-чуть приспущенным узлом. Где я работаю - не важно, но галстука я не носил. Разве что по особым случаям.
Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин
Что-то стало холодать...
Каждое событие, большое или малое, меняющее судьбы человечества или отношения соседей по лестничной клетке, каждое событие кто-то замечает первым. Первым говорит "смотрите!" или "ах!" или что-нибудь в этом роде.
Трехлетняя Вика, возвращаясь с родителями домой из Зоны Нетронутой Природы, съежилась, подтянула колени к подбородку, передернула плечами и жалобно сказала:
- Ой, мама...
Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин
Эксперимент
Сценарий мультфильма
В одном городе жили трудящиеся пешеходы. Может быть, в этом городе не было автомобилей, трамвах ев и автобусов? Были! Даже троллейбусы были. Но не езди? ли. На то существовали объективные причины. Причин было четыре.
Первая - лето. Когда в городе стояло лето, то на жаре перегревались двигатели. Вторая причина - осень. Вместе с ней приходили дожди и листопады, а они, как известно, мешают сцеплению колес с дорогой. Третья причина - зима с ее снежными заносами и гололедами. И, наконец, четвертая - весна, которая приносила с собой обильное таяние снегов, туманы и первые грозы. А потом опять возвращалось лето. И так из года в год.
Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин
Над милым порогом
Дмитрий Степанович Мостовой летал во сне. Он так привык с детства.
Во сне каждый летает как хочет. Дмитрий Степанович летал в самолете. В тупорылом одноместном самолете с алюминиевыми распорками и шершавой парусиновой обшивкой. Такие были давным-давно, когда ученик неполной средней школы Дима Мостовой мечтал стать сталинским соколом.
Летал он всегда на малой высоте строго по курсу и только изредка, чтобы почувствовать машину, нажимал слегка то на левую, то на правую педаль, чуть-чуть поворачивал штурвал, и тогда самолет, отзываясь на посыл, рыскал влево и вправо, качал крылом кому-то далекому на земле. "Над милым порогом качну серебряным тебе крылом..." - все ее пели, эту песню про бравых парней, которые, прощаясь с кудрявыми подружками, не забывали трижды плюнуть через левое плечо.
Михаил Кривич, Ольгерд Ольгин
Рыжий и полосатый
Пятак упал, звеня и подпрыгивая. Юрий Васильевич помянул некстати черта, встал на четвереньки и принялся шарить по полу возле кресла. "Всякое выпущенное из рук тело,-- подумал он,-- норовит закатиться под тахту".
Звеня и подпрыгивая... Из каких глубин памяти выплыл школьный пример на деепричастный оборот? Об этом и размышлял Юрий Васильевич, пытаясь пронзить взором пыльный мрак. Придется лечь на живот и прощупать пространство вслепую. Надо же такому произойти! Еще минуту назад он наслаждался воскресным покоем и продумывал тонкую меновую комбинацию, блистательную пирамиду, в основании которой лежал этот злосчастный пятак, а на сияющей вершине мерцал белым светом редчайший пятиалтынный, которого так не хватало в коллекции Юрия Васильевича.
Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин
Сладкие песни сирен
1
Неумытый пассажирский поезд, пропустив на разъезде товарный состав, приближался к областному городу Н.
Семен Семенович от нечего делать курил в тамбуре и поучал между затяжками своего попутчика, студента молочного техникума, державшего путь в облцентр, погостевать у родной тетки, набраться культуры и купить кое-что из вещей.
- Ты, студент,- строго говорил Семен Семенович,- скорыми поездами не обольщайся. На что они тебе? Вот едешь ты в Крым.
Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин
В который раз про любовь
Вряд ли мои нынешние сослуживцы поверят, что в студенчестве всем прочим занятиям я предпочитал футбол. Играя в институтской сборной правого защитника и огражденный этим высоким званием от происков декана, я мог позволить себе пропускать все что угодно, - разумеется, кроме экзаменов. Но лекции в Большой северной аудитории я все же не пропускал.
Большая северная, или, на студенческом языке, БАС, - единственное, что осталось от старого Технологического после бесконечных перестроек. Амфитеатр мест на двести так круто падал к старомодной кафедре, что с верхнего ряда видна была лишь профессорская макушка. Тяжелые скамьи из натурального дерева, отполированные джинсами многих поколений, стали глянцевыми; если удавалось разбежаться в узком проходе и с размаху плюхнуться на зеркальную доску, можно было проехать метр-другой, честное слово. А еще тут были откидные пюпитры, на которых, люди сказывают, студенты раскладывали свои тетрадки и записывали лекции. На одном из них, заляпанном чернилами, вырезано было сердце со стрелой, и трогательная надпись гласила: "Соня и Тихон сидели зде...". Где вы теперь, красавица Соня, и кто спугнул помешанного от счастья Тихона?
Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин
Вегетарианец
До сих пор не могу себе простить, что взял его в экспедицию. А с другой стороны, откуда было знать, чем это кончится. Почему я должен был отказать? Дело он свое знает, здоров, как бык с марсианской фермы, двести фунтов нервов мышц и сухожилий. Мы как-то ночью пальнули у него над ухом атомным шлямбуром. Он только голову приподнял и буркнул: "Убавьте звук у телевизора. Нельзя же всю ночь...".
Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин
Женский портрет в три четверти
Глава 1
Позвольте представиться - конгрессмен - А вот и я!
Зря старался: в комнате ни души. Только электрический чайник посапывает на мраморном подоконнике.
За десять лет службы в редакции пожарная охрана выработала у меня условный рефлекс на электрические приборы - я тут же выдернул шнур из розетки. Затем огляделся.
Стоит человеку на день-другой отлучиться, как на его столе начинают играть в шахматы, складывать ненужные вещи и пить чай. Меня не было почти месяц, и на своем рабочем месте я обнаружил две пепельницы, заполненные до краев окурками всех мыслимых сортов - от нашего плебейского "Дымка" до экзотических "Голуаз",- порванную пластиковую сумку с портретом певца Леонтьева, кусок торта, горшок с кактусом, коробочку с тенями для век и совершенно редкостную вещь - огромную вяленую рыбу, чуть меньше акулы, но с головой леща.
Беллетрист Юрий Тихонович Коркин в свободные от литературного творчества вечера строил машину времени.
«Опять эти прожектёры-неудачники с их машинами времени и вечными двигателями», — воскликнет искушенный читатель, и у него возникнет резонное желание поискать себе иное чтение. Умоляем: дочитайте до конца хотя бы абзац, а там уж решайте, стоит ли тратить время на остальное. Дело в том, что Юрий Тихонович не только строил, но и построил машину времени. Более того — и вы в этом убедитесь — он воспользовался ею! Ну вот, главное мы сказать успели, а если вы не узнаете подробностей — беда невелика.
Да, случалось такое, что окружающие к нему обращались по имени-отчеству: «Андрей Романович» или «товарищ Чикатило» и пожимали при встрече руку, не ведая, кто перед ними…
Подробная документальная повесть о деле «ростовского маньяка», доскональное и тщательное препарирование его характера, действий и мыслей, всей истории его жизни и преступлений…
Увлечение химией начинается обычно с опытов. Есть множество полезных, поучительных и просто красивых экспериментов, которые вполне но плечу и юным химикам. Именно такие опыты вы найдете в этой книге. Большинство из них было описано ранее в журнале "Химия и жизнь", в разделе "Клуб Юный химик".
Опыты подобраны так, чтобы заинтересовать юных читателей, показать им привлекательность химической науки и в то же время привить навыки самостоятельной работы. Название книги выбрано не случайно: все предлагаемые опыты, если ставить их по описанию, безопасны. В этом, втором издании (первое вышло в 1978 г.) учтены советы и пожелания читателей: некоторые главы уточнены и расширены, добавлено несколько новых глав, трудно воспроизводимые опыты упрошены или вовсе исключены.
Книга рассчитана в основном на школьников, однако она может принести пользу и педагогам, особенно в проведении внеклассной работы.
Сошедшие с поезда пассажиры оставили в купе очки, которые позволяют увидеть то, что написано между строк.
За бронированной стеной подземного коридора тихо жужжали колонны синтеза. Каждые три минуты — хоть проверяй часы — контору сотрясал грохот: свежая партия нефти низвергалась в хранилище.
Мастер приоткрыл базальтовую дверь своего кабинета и, склонив набок голову-треуголку, прислушался к ровному гулу. «Надо бы сделать профилактику», — подумал он. Но этим займется уже его сменщик, который, должно быть, сидит сейчас в мягком кресле на борту «Пришельца-154» и листает руководство по черному и белому синтезу. Отличная книга! А вторая ее глава «Способы обеспечения незаметности при изготовлении в земных условиях вязких горючих жидкостей» не уступит хорошей детективной поэме…
Занимательное введение в мир химии, позволяющее школьникам даже младших классов уяснить специфику этой науки, узнать о роли химии в жизни людей сегодня, а также научиться проделывать множество полезных, веселых и безопасных опытов.
Фамилию Чикатило в нашей стране слышал каждый, об одном из самых жестоких маньяков, орудовавшем с 1978 по 1990 год, сняли множество фильмов и телепередач. Пресса смаковала и до сих пор обсуждает подробности его преступлений и судебного процесса. Эта книга – уникальное документальное расследование, она написана по горячим следам и на данный момент является самым полным и точным рассказом о злодеяниях, ходе расследования и суда над Ростовским Потрошителем.