Скачать все книги автора Рауль Мирсаидович Мир-Хайдаров
Рауль Мир-Хайдаров
Горький напиток счастья
Ретро-повесть
Ирине Варламовой посвящается
Рушану почти пятьдесят. Немало. Помнится, у Фадеева в "Разгроме" вычитал когда-то фразу: "В бане мылся старик сорока с лишним лет"... "Сорока"-- и старик... А тут -- полтинник... Вроде рано еще подводить итоги, но слишком часто одолевает душу грусть, все чаще он простаивает долгие вечера у давно не мытого окна, и странные картины видятся ему в грязном дворе... Иногда ему кажется, что он одновременно пишет, читает и экранизирует какую-то книгу, роман без начала и конца. И вспоминается о многом...
Рауль Мир-Хайдаров
Из Касабланки морем
Он прилетел в Касабланку рано утром на клепаном и переклепанном "Боинге" частной авиакомпании. Страна, в которой Мансур Атаулин работал последние три года, своей авиакомпании пока еще не имела.
В Касабланке он бывал не раз: получал грузы в местном порту, провожал и встречал большие группы специалистов, прибывающих на стройку. Из этого же аэропорта не раз вылетал в Париж, а оттуда на родину, в Москву, на высокие и зачастую неожиданные, совещания.
Рауль Мир-Хайдаров
Налево пойдешь - коня потеряешь
Повесть
Шла вторая половина ноября, но настоящих заморозков еще не было. Ночи стояли темные, малозвездные, светало поздно, и поселок просыпался засветло. Вспыхивали в утренней сутеми то тут, то там бледные огни за стеклами давно не мытых окон. А то вдруг в одном или другом дворе за высокими глинобитными дувалами взлетали высоко в темноту яркие языки пламени -- это первые расторопные хозяйки разжигали тандыр, чтобы порадовать домочадцев горячими лепешками. Разжигали щедро, не скупясь, ибо по осени гузапаей -- сухими стеблями хлопчатника -- был завален каждый двор кишлака. Радостно было видеть буйные всплески огня в темноте, когда контуры двора еще едва-едва различимы, а яблони или какая-нибудь старая орешина в огороде словно спрятались за черной занавесью, да и зябко на улице после теплой постели.
Рауль Мир-Хайдаров
Ранняя печаль
Роман
Посвящается Ирине Варламовой
Так мы и пытаемся плыть
вперед, борясь с течением,
а оно все сносит и сносит
наши суденышки обратно,
в прошлое...
Ф.С.Фицджеральд
I
"Лотос" -- большой приземистый стеклянный гриб, непонятно почему названный именем нежного цветка, -- пользовался в городе дурной славой. Ни внутри, ни снаружи -- ни столов, ни стульев, ни стоек. Более того, внутрь посетителям доступа не было, там властвовала хозяйка заведения, и все вокруг нее было заставлено ящиками, коробками, металлическими "сигарами" с колотым льдом. Общалась хозяйка с посетителями через узкое оконце с пожелтевшим стеклом. Так что вряд ли "Лотос" мог притягивать посетителей своим комфортом или интерьером.
Рауль Мир-Хайдаров
Седовласый с розой в петлице
повесть
Странно, но тот случайный пьяница, едва не попавший под колеса машины, не выходил из головы Павла Ильича уже вторую неделю. Нельзя сказать, чтобы он постоянно думал о нем, но и забыть его не удавалось, и хуже всего, что вспоминалось произошедшее неожиданно и некстати, отвлекая от дел и сея в душе непонятное беспокойство. Тогда, в среду, он задержался в операционной допоздна,-- доставили со скоростной трассы Джизак -- Ташкент водителя, врезавшегося на предельных ста двадцати километрах в час в бетонную опору высоковольтной линии. Задремал-то пострадавший, наверное, всего на секунду -- и вот результат: искореженная машина, не подлежащая ремонту, целый контейнер вдребезги разбитых цветных телевизоров, да и сам шофер вряд ли остался бы жив, если бы не доставили срочно в клинику и не окажись Павел Ильич на месте, хотя в тот день и обещал вернуться домой пораньше -- у жены был день рождения.
"Слагать из встречных лиц один портрет..."
(Интервью с писателем Раулем Мир-Хайдаровым)
- К своему 60-летию Вы успели многое: заслуженный деятель искусств, ваши избранные собрания сочинений вышли и в России, и на Украине, причем и там, и там дважды, роман "Пешие прогулки" выдержал 18 изданий. В Мартуке есть улица вашего имени и литературный музей, вы вошли в энциклопедии нескольких стран, переводились на другие языки, общий тираж книг достиг пяти миллионов. Вы собрали значительную коллекцию современной живописи, знакомы и дружны со многими сильными и известными мира сего. Вы счастливый человек? Считаете ли вы, что ваша жизнь состоялась?
Рауль Мир-Хайдаров
Творческая биография
МИР-ХАЙДАРОВ РАУЛЬ МИРСАИДОВИЧ родился 17 ноября 1941 года в поселке Мартук Актюбинской области в семье оренбургских татар
По образованию - инженер-строитель. Он много лет проработал в строительных организациях, и работа позволила ему изъездить страну вдоль и поперек. В молодые годы увлекался боксом, имел первый спортивный разряд. В партии никогда не состоял, большим начальником не был. В возрасте 30 лет на спор с одним известным кинорежиссером написал рассказ "Полустанок Самсона", впоследствии опубликованный в московском альманахе "Родники" и записанным на Всесоюзном радио. В 1975 году был участником УI Всесоюзного съезда молодых писателей.
Рауль Мир-Хайдаров
Знакомство по брачному объявлению
Повесть
Телеграмму принесли ему прямо на работу, хотя адрес указан был домашний. Содержание ее такой срочности вовсе не требовало, да и в том, что телеграмма читана и перечитана, сомневаться не приходилось: на почте их райцентра -- Хлебодаровки -- работали одни женщины. Акрам-абзы помнил их еще озорными девками, и они хорошо знали Акрама, который уходил на войну вместе с их женихами, а вернулся один.
Социально-политический детектив о верхних этажах власти – для широкого круга читателей. Автор, бывший инженер-строитель, литературный «исследователь мафии». Его романы – о сращивании верхних эшелонов власти с криминалом, о продажности чиновников самого высокого ранга, вплоть до кремлевских. «Масть пиковая» – третья книга авторской серии «Черная знать», предыдущие – «Пешие прогулки» и «Двойник китайского императора». Последний роман – «Судить буду я...»
Рассматривается явление теневой экономики и связанной с ней организованной преступности на примере Узбекистана начала восьмидесятых годов, сращивание местной мафии с частью аппарата управления.
«Двойник китайского императора» — остросюжетный социально-политический роман с детективной интригой, написанный на огромном фактическом материале. Бывший и.о. Генерального прокурора России Олег Гайданов в недавно вышедшей мемуарной книге «На должности Керенского, в кабинете Сталина» сказал о Мир-Хайдарове и его романах: «…Ничего подобного я до сих пор не читал и не встречал писателя, более осведомленного в работе силовых структур, государственного аппарата, спецслужб, прокуратуры, суда и… криминального мира, чем автор романов тетралогии „Черная знать“. В них впервые в нашей истории дан анализ теневой экономике, впервые показана коррупция в верхних эшелонах власти, сращивание криминала со всеми ветвями власти…». Не зря американская газета «Филадельфия Инкуайер» назвала Рауля Мир-Хайдарова «исследователем мафии», а специалисты из спецслужб называют его крупнейшим аналитиком, заглянувшим на десятилетия вперед, предвидевшим исламский фактор и терроризм XXI века.
«Судить буду я» – остросюжетный социально-политический роман с детективной интригой, написанный на огромном фактическом материале. Бывший и.о. Генерального прокурора России Олег Гайданов в недавно вышедшей мемуарной книге «На должности Керенского, в кабинете Сталина» сказал о Мир-Хайдарове и его романах: «...Ничего подобного я до сих пор не читал и не встречал писателя, более осведомленного в работе силовых структур, государственного аппарата, спецслужб, прокуратуры, суда и... криминального мира, чем автор романов тетралогии «Черная знать». В них впервые в нашей истории дан анализ теневой экономике, впервые показана коррупция в верхних эшелонах власти, сращивание криминала со всеми ветвями власти...» Не зря американская газета «Филадельфия Инкуайер» назвала Рауля Мир-Хайдарова «исследователем мафии», а специалисты из спецслужб называют его крупнейшим аналитиком, заглянувшим на десятилетия вперед, предвидевшим исламский фактор и терроризм XXI века.
Существует два основных стереотипа, которые живописуют личность автора детективных романов. Первый из них — "рыцарь без страха и упрека", стандартный Шерлок Холмс, сам прошедший огни и воды сыска и на досуге беллетризирующий эпизоды собственной биографии. Стереотип этот, впрочем, не слишком далек от истины — история триллера, как классического, так и современного, знает тому примеры, а у читателя, из всех романов предпочитающего криминальные, они сразу же всплывут в памяти.
«Наверное, поезд опоздал», — Фарид то и дело дышал на оконное стекло, но, сколько его ни отогревай, не отогреть.
Мороз в этом году постарался: даже между рамами тянулся целый ледяной хребет, и от окна несло холодом, как от двери. Фарид плотнее подоткнул куски старого одеяла в щелях и щербатом пороге.
«Успело намести», — подумал он и смел снег с земляного пола, а то заругает мать, что не следил за дверью, выстудил землянку.
Печка едва теплилась, но Фарид боялся подложить кизяку: с топливом в этом году было худо. Задуло и задождило с сентября, и теперь в полуразвалившемся сарае кизяк занимал крохотный уголок, а зима по календарю еще не наступила.
Вторая очередь медно-обогатительного комбината с просторным электролитным залом площадью в целый гектар и комплексом сернокислотных цехов строилась рядом с действующими корпусами, а очистные сооружения, на которые его направили, находились далеко в степи. «Ну и махина!» — думал он, шагая по выжженной земле к месту работы.
В дальнем углу огромного котлована запыленные ЗИЛы поочередно опрокидывали в широкий лоток бетон. На дне котлована, где шум глубинных вибраторов перекрывал любые другие звуки, работали бетонщики.
Портрет Сафонова на Доске почета строительного управления красовался четвертый год подряд. Фотографии рядом менялись каждую весну, лучшие люди уходили искать чего получше, потому что управление из года в год лихорадило: то с планом неувязка, то со снабжением, и текучка была неимоверная — за год двести рабочих принимали, двести увольнялось.
На той пожелтевшей от времени, с водяными потеками в левом нижнем углу фотографии был он молод, двадцати трех лет от роду, два года как из армии вернулся. Ему вообще-то иногда хотелось, чтобы фотографию, наконец, сменили. Особенно раздражал засаленный пошлый галстук, который нацепил ему в ателье прохиндей-фотограф, да и прическа у него теперь была другая, и пиджак имелся поприличнее. Сам он как-то не решался сказать об этом в профкоме, а там, наверное, считали, что и такой портрет сойдет.