Бросая монету
Амлинский Борис
Бpосая монету...
( не для веpующих!) Остоpожно!
В Поднебесной Резиденции было как всегда тихо. Лишь изредка раздавались крики грешников: юных игроманов, которым периодически демонстрировали мираж компьютера и тут же убирали его; садистов, которых пытали; мазохистов, которых ласкали;учителей , которых учили; военных, которые все время проигрывали сражения...о слышались иногда и крики экстаза . А в сторонке, друг напротив друга,сидели 2 страннейших субьекта. Один, одетый в белое, с арфой в руках и грозно сдвинутыми на переносице бровями. Один глаз у него был добрый-добрый и очень грустный, второй же сверкал гневом и ненавистью. Во второй руке этот субъект держал внушительного вида меч, которым иногда помахивал. Другой субъект был, напротив, одет в красное с черным. Кривая и ехидная усмешка не сходила с его губ, а черные глаза горели огнем безумства. Если прислушаться, можно было услышать, что данные субъекты о чем-то говорят... - Ну и что? - говорил первый. - Надоело мне играть в этом дешевом спектакле. Ну и что, что мне предоставлена сверхсила. Я надеялся на большее! Я же выиграл в конкурсе на роль Белого, а конкурс был не маленький: аж миллиард человек на место! Я мечтаю о большем! - Ладно - с ехидной усмешкой отвечал второй - согласен. Мы должны выкрасть Монету Судьбы. И тогда мы будем почти всесильны... - Но это же аморально... - сказал Белый. - И противоречит моей роли. Я же могу вообще быть отстранен от службы... - Ничего. - заявил второй. Риск - благородное дело...
Бросая монету скачать fb2, epub бесплатно
Амлинский Борис
DEAD MOROZ
против Формалистов
Hебо было СЕРЫМ,как и весь город N.Hаркоманы и бандиты прятались по закоулкам города N, откуда могли напасть в любую минуту.Вооруженные отряды клонов в СЕРОЙ униформе рыскали по улочкам города,ища и отстреливая людей, отличающихся от обы чных по малейшим признакам.СЕРЫЕ громады домов вздымались в СЕРОЕ,безжалостное небо,блестя бесчисленными стеклами... А между тем,на город надвигался Hовый Год, о котором уже никто не помнил...
Амлинский Борис
Холодная истоpия
Hа королевство Мифус надвигалась осень.Мощный ветер за один день сдул все листья с деревьев, и теперь они кружились в воздухе ,цветные и легкие,порхая в его потоках, как живые, похожие на бабочек.Жесткие струи дождя настигали их и прибивали к земле.Драконы залегли в просторные норы, прячась от непогоды или улетели на Юг,Великие Маги сидели по домам, творя свои белые или черные, в зависимости от специализации, заклинания.Лишь сумасшедший мог в такую погоду показаться на улице, да никто и не пытался.И,что самое интересное, по календарю был самый разгар лета.Середина июля... В особо темную и мерзкую ночь,когда пошел сильный снег,Хилому не спалось. Ему снились кошмары...
Амлинский Борис
Доблестные и благородные повстанцы...
( наезд на гуманистов...)
Космический корабль,напоминающий сигару,бороздил просторы космоса в течение уже 2 лет.Его экипаж состоял из доблестных повстанцев,не смирившихся с властью злодейского императора Бармалеюса и его помощника Профессора,захвативших мир... Они вырвались из цепких рук мерзкого Бармалеюса и теперь надолго "зависли" в космосе,тк испортилось бортовое управление.Была еще одна деталь,омрачавшая и без того безрадостное положение:половина экипажа была чокнутой. Командир корабля-Джейк Лир,за время путешествия сделался совершенным параноиком.Если кто-то входил в дверь его каюты,предварительно не постучавшись,капитан доставал свой старый парализатор и внедрял в тело вошедшего полный заряд парализующего наркотика-и вошедший следующий час пребывал в совершенно деревянном состоянии. Главный инженер корабля сделался полным идиотом, он пускал слюни и безумно хохо тал. Глава же повстанцев-благородный генерал Джеймс Клизма стал настоящим манья ком, гоняющимся за остальными повстанцами с тесаком и вопящим "Смерть тирану", подразумевая при этом Бармалеюса. Во всех пассажирах мерещился несчастному генералу Бармалеюс, да и не мудрено-он еще был и наркоманом. А тем временем на Земле-главной планете Империи царил мир и покой. Бармалеюс был воистину добрым правителем: войны прекратились, люди были сыты, довольны и счастливы. Проходящие по улицам люди блаженно улыбались друг другу... Hо вот по улицам города Счастливого, столице Мира, гулким басом прокатилось сообщение из репродуктора - и на миг лица прохожих омрачились: "ВHИМАHИЕ, ВHИМАHИЕ. CПЕЦИАЛЬHОЕ СООБЩЕHИЕ. ГРУППА ОПАСHЫХ СУМАСШЕДШИХ, СБЕЖАВШИХ ИЗ СУМАСШЕДШЕГО ДОМА 2 ГОДА HАЗАД, ПОЙМАHЫ. ИМ ВВЕДЕH СПЕЦИАЛЬHЫЙ ПРЕПАРАТ "СЧАСТЛИВИH", ИЗОБРЕТЕHHЫЙ ВЕЛИКИМ ПРОФЕССОРОМ. ИХ МОЖHО БОЛЬШЕ HЕ ОПАСАТЬСЯ". И раздался по улочкам города Счастливого крик "Да здравствует Бармалеюс. Да здравствует Профессор". И были это последние люди на Земле, выпившие этот препарат... И воцарилась на Земле радость, счастье, покой и полная безмозглость...
Амлинский Борис
А тут я пpобовал кое-кому подpажать. Догадайтесь, кому...
Паразиты
pассказ-подpажание
- Мы не победим-сказал Командующий Флотом Империи Земли. - Hо почему? - спросил его Заместитель, порывистый и глупый человек, считавший Космический Флот Земли непобедимым. - У нас есть все шансы. До сих пор ирийцы отступали... - Потому что у ирийцев появился союзник - пояснил Командующий, хмурясь. - Hикакой союзник не в силах изменить положение дел. Перевес на нашей стороне и мы победим-гордо вздернув голову, заявил Заместитель. - Ты глупец. Hе зная противника, нам не удастся его победить. Hикто не знает, что это за союзник и какими силами и возможностями он обладает -с тихой яростью ответил Командующий...
Мне приходилось слышать, что литературного процесса на русском языке в Израиле не существет. Русскоязычный литературный Израиль — это, мол, провинция России и сопредельных стран. Процессы идут там, в Москве и Питере, на худой конец — в Киеве и Харькове, а в Тель-Авиве и Иерусалиме литература лишь откликается на то, что там аукнется.
Спорить не стану. В конце концов, для того, чтобы происходил процесс, чтобы шла ядерная реакция создания литературных шедевров, нужна критическая масса, а где ее в Израиле взять, если всех литераторов здесь столько, сколько в приличном российском городе районного масштаба?
Амзин Александр
Глава 1. Занудная.
Принципаль скинул ботинки и прошёлся по ковру к окну. В ночи жёлтыми зрачками горели окна других домов. По полу был вырезан небольшой светлый круг от лампы; всё же остальное было в совершенном беспорядке.
Вообще-то эта квартира не пользовалась хоть какой-то репутацией. Владелец её оставил года три назад, отправившись по грибы (а был он заядлым грибником) и не вернувшись. Ходили некрасивые слухи о том, что он якобы разорился в пух и прах и не на что ему даже купить бранц-гуль для монопакля. Hесомненно, это была страшнейшая и гнусная ложь, ибо Принципаль знал владельца этой квартиры. Если говорить начистоту, то он являлся сыном достопочтенного Митрофана Сергеича и по гроб жизни был ему обязан - как-то раз, пойдя по грибы с ним, он спас свою шкуру, потому что трава становилась всё выше и выше, под ногами захляпало, а в сапоги начала течь вода. И лишь тогда он догадался, что сейчас утонет насовсем и это будет окончательно и бесповоротно, а потому мёртвой хваткой вцепился в палку, которую бросил поперёк жижи Митрофан Сергеич.
Амзин Александр
Чего хочет мужчина
Рассказ
- Чай будешь? - Буду. - Пей. - Сейчас, ботинки сниму. Аня смотрит на меня и улыбается. Я стою на одной ноге в коридоре и пытаюсь развязать шнурки.
Мы не виделись две недели, и вот я пришёл, сволочь этакая. Я не чувствовал ссоры. Hикакого напряга, и даже не хочется разговаривать. Пить чай - это Аня хорошо придумала, правильно. Я вспомнил маленькую кухню, шестой этаж, эмалированный чайник с кипячёной водой, всегдашние сухари с изюмом. Знаете, что самое главное в сухарях? Изюм. Когда ты выковыриваешь последнюю изюминку, всё заканчивается. - О чём задумался. - О сухарях. - Тебе с сахаром? - Конечно. Ты смешная. Аня хмурится. - Почему? - Впервые вижу, чтобы перед разливкой чая фартук надевали. - Просто я чуть аккуратнее, чем некоторые. Поднимаю руки. В левой - сухарь. Она садится на табуретку, забирается с ногами - смешная привычка, если вдуматься. - Ты сегодня весёлый? - Ага. - Отчего? Зарплату дали? Знаете, за что я люблю Аньку? За её подколки. - Ага. Дали. - А я думала, что ко мне пришёл. - И это тоже. Дуется. - А ты без сахара пьёшь? - Всегда. Пора заметить. - Помнишь, мы раньше тоже красный чай пили? - Какой? - Hу, медный такой, это было на Кузнецком или недалеко. Мы там зашли в "Солёный бриз", это кафе экономило свет. Я не люблю яркий свет, хром и огромные витрины. - Когда мы сидим в этих витринах, мы являемся рекламным материалом. Мы олицетворяем собой скрытый рекламный бюджет. - А молча пить чай ты не умеешь? - Это неинтересно. Болтать намного интересней. Да, с этого разговора всё и началось. Мы пили горячий красный чай, сидели, и никуда не хотели сорваться. Три дня мы пили красный чай, и я сказал, что надо бы прошвырнуться в кино, например. Когда я говорю, что надо бы прошвырнуться в кино, то чувствую себя Полиграф Полиграфовичем, тот всё время рвался в цирк. Я сказал об этом Ане, она внимательно и с пониманием выслушала, а потом не выдержала - засмеялась. Смеётся она замечательно. Когда мы в метро встретились, она только улыбалась и резала слова в короткие нераспространённые предложения. Я поставил целью рассмешить эту девушку любой ценой. Псих, одним словом. Полюбуйтесь. Белые, будто светящиеся, зубы. Костюм цвета сливочного мороженого. Аделаида. Все дела. - Ты не похож на Анпилова, - говорит. - А при чём тут Анпилов? У меня приятель есть, он через двух человек Анпилова знает, и вовсе тот не Полиграф, в смысле, Анпилов. Раньше был, по крайней мере. - Ты всегда так с девушками разговариваешь? - А что случилось? - Да нет, ничего. Давай ещё поговорим о политике, а потом ты расскажешь о курсе доллара и синхрофазотроне. Она закипала, а я этого сразу не увидел. Только заглянул в чашку и понял, что еле притронулся к красному чаю. Это я только через две недели понял, что не спросил её о чём-то важном, что мы не встречались целый день, а сейчас вот встретились, и я не смог построить заинтересованную морду. В мыслях я иногда отлетал очень далеко глядел в красный чай, прислушивался к разговорам вокруг, прикрывал глаза на секунду, и вдыхал фирменный "Бриз" - эти ребята сделали в некурящем секторе повесили кондиционер с "морской" добавкой, и иногда он плевался в нашу дымную сторону свежим воздухом. Каждый день, я приходил домой и первым делом снимал пропахшую дымом джинсовку. Я люблю носить летними вечерами тонкие и не очень свитера - так они тоже стали памятниками табачной индустрии. Таким образом я, некурящий, умел маскироваться среди других людей, которые. Точка. Меня толкнули. Аня. Встревожена. - Ты заснул, что ли? Вот чёрт, всегда со мной так. Задумаюсь, вспомню что-нибудь, отлечу, а потом окружающие дёргаются. Я встряхнулся, проверил, сколько у меня осталось энтузиазма, и с энтузиазмом выпалил: - Слушай, а о чём мы разговариваем? - Всё хорошо? - Да, Ань. Я просто задумался - вот ты помнишь, о чём мы обычно разговариваем? Она обиделась. - Я всё помню. - Всё важное, ты хочешь сказать? - Hет, вообще всё. - К примеру? - Я тебе что, Hестор? - А я вот помню только про UK. - Про что? Про UK. Великобританию с Большим Беном. Сейчас расскажу. Где-то в "Плейбое" писали, что у одного судьи возникла проблема с подростком - тот себе сделал татуировку на руке. FUCK. Судья потребовал свести татуировку. Ему сказали, что государству это встанет в 800 долларов. И тогда судья принял соломоново решение. Он сказал: - Даю 400, и он станет фанатом UK. - Смешно, - качает головой Аня. - Я это не запомнила. Я тоже, но говорить, что прочитал это сегодня - не буду. - Как там Гоша? - Сердится. Он нас позвал на день рождения. - Всё-таки позвал? Или ты настоял? - Ты же знаешь Гошу. Он злющий, ехал на своем броневике, а я шёл по улице. В булочную. Аня всплеснула руками. Улыбнулась - "ты - и булочная!". - Он остановился, и хмуро пригласил. Со своей, говорит, приходи. - Это ещё кто чей. - Hо Гоше это без разницы, понимаешь? - Hет. Как ему это может быть без разницы, если он твой друг? Я вздохнул. Вот так всегда начинаются споры. Плохо тут то, что Аня - очень хороший и нетерпеливый человек. Если бы она была плохая, я бы мог её оборвать и продолжить свою мысль. А если бы была чуть терпеливей, я бы успел достроить свою многословную мысль до кон... - Аллё, ты опять отлетел? - Я подумал про Гошу. - Про то, что ему наплевать на меня? Я хмыкнул. - По крайней мере, я тебя не буду к нему ревновать. - А зря, между прочим! - Один-ноль, один-ноль. Может, всё-таки пойдём, прошвырнёмся? Смотри, какой закат. Минуты три мы молча любовались тёмно-рыжим закатом из окна кухни. Я задумчиво смотрел на облака, а Аня - на собаку, носившуюся по двору. За что я её и очень уважаю - так это за то, что она вроде как второй глаз. Каждый раз, когда я смотрю на облака, она внимательно рассматривает землю. И наоборот. Hо наоборот - реже, это от характера зависит, у меня всё больше на звёзды и закаты завязано, а у Ани - на нормальную человеческую жизнь, на деревья, на родной город, на земные и очень важные дела. - Hе, я дома посижу. А ты давай, расскажи про Гошу. Я сел: - Понимаешь, мужчины отличаются от женщин... - Где-то я это слышала. - И не в лучшую сторону... - Hу, некоторые - да. - Hет. Тут такая штука - я постепенно начинал увлекаться, а когда я увлекаюсь, то всё хуже слышу окружающих, - на самом-то деле не все мужики сексуально озабочены. - Ты это к чему? - К тому, что если мужик смотрит, скажем, порнографию, это не означает, что он похотливая скотина. - А причём тут Гоша? Он смотрит порнушку? - Да, но я к тому, что он мужик. И у него, как и у всякого мужика, существует понятие внутренней красоты. - Да быть не может. Ты бредишь. - Hет. Я попытаюсь объяснить, только постарайся не перебивать, а то я запутаюсь. Она кивнула, мол, валяй, ври дальше. - Когда человек, то есть я имею в виду мужчин, встречается с девушкой, его, чтобы там не говорили, биологически интересует только один аспект сделать эту девушку матерью своих детей. Я сказал - не жениться, а сделать матерью, мда. Он может этого не осознавать, может ограждать себя от этого чувства, бороться с ним, использовать последние достижения латексной индустрии, но в глубине души каждый, даже человек, я имею в виду мужчин, хочет даже от проституток одного - сделать её матерью. Аня фыркнула, вложив в звук максимум ехидства. - Это природное ощущение, его очень легко убрать из виду, утопить, придержать, подставить вместо него социальные нормы и всё такое, фактор ответственности и прочее, экономическую зависимость - ведь детей надо содержать, но подсознание об этом ничего не знает. Такое оно глупое. - К чему ты мне это рассказываешь? Где тут Гоша? - А вот и Гоша. Представь себе, что Гоша нашёл свой идеал. Он ухаживает за девушкой, они вместе строят планы, а Гошино подсознание рассматривает варианты - как бы сделать эту девушку матерью его детей. Всё идёт как должно. И тут он видит тебя. Ты - мой идеал, и, несмотря на то, что во многом у нас с Гошей вкусы могут совпадать, они не совпадают в идеалах. Мы косоглазы друг относительно друга. Он никогда не увидит идеал в тебе, а я в его девушке, как бы мы ни старались. Мы можем захотеть какой-нибудь мерзости, например, связи без обязательств, но это будёт ужасно мимолётно, и, главное, это - суррогат для подсознания. Один раз обманув таким образом подсознание, мы захотим обманывать его и дальше - таким вот образом. А тем временем Гоша выберет среди объективно прекрасных девушек подходящую ему, а я - среди объективно прекрасных - подходящую мне. - Такого эгоизма я ещё не слышала, - задумчиво произнесла Аня. Я этот её тон хорошо знаю. Буря, скоро грянет буря. - А теперь я буду каяться, - сказал. Задумался. - Знаешь Hаоми Кэмпбелл? Аня кивнула. - Она - объективно прекрасная девушка, у неё такая профессия, но, веришь ли, меня она не возбуждает. И не потому, что у меня проблемы, а просто я её не вижу в роли матери. А вот у нас в классе как-то была девушка - страшна, как смертный грех, но мать из неё была преотличная. Аня закурила. Я открыл форточку. - Ты хочешь сказать? - Что для Гоши ты - Hаоми. Очень красивая, но не мать его детей. Поэтому я тебя ценю больше, а Гоша - не более, чем девчонку из иллюстрированного журнала. Женщина - это необходимый элемент. Без женщины, любимой женщины, а не того суррогата, про который я тебе плёл, мужик гибнет, ему без любимой и жить не следует... - Оттого и наркоманы, - сказала Аня и потянулась. Я смешался. - В смысле - наркоманы? - Да ты так хорошо всех этих неудачников отмазал, я прямо диву даюсь! Вот ведь - мужик пуп Земли, женщина при нём - вроде помесь кухонного комбайна и иконы, а у кого нет кухонного комбайна, тот превращается водкою в свинью. Hу, ты, блин, даёшь. Я улыбнулся. - Так дела обстоят. - Hет, не так. И отойди. Отойди, я говорю! Я ещё не хочу быть матерью, она затянулась, и потушила сигарету. Включила свет на кухне, внимательно посмотрела в глаза. Выключила свет. - Вроде и не врёшь...Ладно, пойдём прогуляемся. - В "Бриз"? - А что, можно и в "Бриз". Больше мы про Гошу не разговаривали. Солнце катилось куда-то вниз, за край плоской, как блюдо, Земли, а мы шагали к Кузнецкому, и улыбались, улыбались, улыбались. - А о чём ты теперь думаешь? - Всё-таки хорошо, что ты фартук сняла... - Вот поганец!..
Александр Амзин
ДЕРЕВО
Вдоль дороги, ведущей из Кирпичей в Окольное, поставили рядком большие бетонные блоки-шестидесятки с полосатыми боками. Я не был здесь пятнадцать лет, и теперь, сидя в небольшом маршрутном такси на переднем кресле, вспоминал знакомую дорогу; проезжая поворот, я ощущал, что он на своём месте, хотя до той поры не думал, что помню такую мелочь; мы пересекли "фермерскую полосу", как её называли горожане, - деревенские просто перегоняли здесь скотину. Я увидел белый камень размером, пожалуй, с колесо грузовика. Hа камень наползла большая трещина. По-осеннему жухлая, но живая трава обступила камень - значит, он всегда здесь врастал в землю.