Час воздаяния, или Разумная фортуна

Я, сеньор, родом из Сеговии. Отца моего — да хранит его господь бог на небесах! — звали Клементе Пабло, и был он из того же города. Занимался он, как это обычно говорится, ремеслом брадобрея, но, питая весьма возвышенные мысли, обижался, когда его так называли, и сам себя именовал подстригателем щек и закройщиком бород. Говорили, что происходил он из весьма знатной ветви, и, судя по тому, как он знатно пил, этому можно было поверить.

Был он женат на Альдонсе де Сан Педро, дочери Дьего де Сан Хуана и внучке Андреса де Сан Кристобаля. В городе подозревали, что матушка моя была не старой христианкой; сама же она, однако, перечисляя имена и прозвища своих предков, всячески старалась доказать свое святое происхождение. Она была когда-то очень хороша собою и столь знаменита, что в свое время все виршеплеты в Испании изощряли на ней свое искусство. Вскоре после замужества, да и позже, претерпела она великие бедствия, ибо злые языки не переставали болтать о том, что батюшка мой предпочитал вместо трефовой двойки вытаскивать из колоды бубнового туза. Дознались как-то, что у всех, кому он брил бороду, пока он смачивал им щеки, а они сидели с задранной головой, мой семилетний братец с полнейшей безмятежностью очищал внутренности их карманов. Ангелочек этот помер от плетей, которых отведал в тюрьме. Отец мой (мир праху его) весьма жалел его, ибо мальчишка был таков, что умел пользоваться всеобщим расположением.

Плут и мошенник по имени дон Паблос — главный персонаж романа Кеведо, — переживает немало злоключений и меняет немало профессий: выступает актером, притворяется калекой-нищим, примыкает к воровской шайке, становится наемным убийцей…

Книга вышла к четырехсотлетию со дня рождения великого испанского писателя Франсиско де Кеведо. Она знакомит читателя с такими сатирическими произведениями Кеведо, как «Сновидения», «История жизни пройдохи по имени дон Паблос», «Час воздаяния, или Разумная Фортуна» и другими, а также с поэзией Кеведо.

Составление, вступительная статья и критико-библиографические справки З. Плавскина.

Рисунки художника Андрея Пахомова.

Пред вашей светлостью предстанут сии нагие истины, ищущие не того, кто оденет их, но того, кто их примет; ибо дожили мы до такого времени, когда и столь высокое благо, как то, кои они являют, нуждается в представительстве и заступничестве. Одни лишь эти истины сулят надежность. Да живет ваша светлость долгие лета к чести нашего века.

Дон Франсиско Кеведо Вильегас[1]

Сновидения, ваша милость, порождаются Юпитером, и насылает их на нас именно он, — так по крайней мере говорит Гомер, а в другом месте присовокупляет, что не верить им нельзя. И воистину так оно и есть, когда речь идет о предметах важных и до божественного касательство имеющих или если сны эти видят короли или вельможи, как явствует из нижеследующих стихов ученейшего и восхищения достойного Проперция:

Перевод М. Квятковской

С тайным сожалением наглядясь, какое ныне пошло обирательство, почел я за благо остеречь небрежителей кошелька своего, дабы, читая сочинения мои, попридержали карманы и пеклись бы о том, чтобы удостоиться скорее звания хранителей, нежели подателей, и чтобы податливы были дамы, а не мы, и на таковой манер удостоились бы мы звания членов ордена бережливцев святого Никому-не-дадима, или Недадима, который и доныне почитается за Никодима по причине малого разумения в сей материи. И да будет отныне любому влюбленному имя Хуан-Береги-Карман, будь он именем хоть тот, хоть не тот, и да бережет его ангел-хранитель, ибо воистину именуются дни бережливости днями праздничными, кои должно соблюдать, и соблюдать так, чтобы не было праздно.

Читатель внимательный или рассеянный — будь ты таким или иным, неважно это для моего творения, — на первых страницах ты найдешь великолепные и удивительные задачи, из которых ты сможешь выбрать то чудо, какое бы тебе больше всего захотелось совершить; взгляни лишь на его номер и затем отыщи этот же номер на последующих страницах, где в отделе решений задач описан способ совершения этого чуда. И не удивляйся чудесности предлагаемых задач: в отделе ответов все разъяснено и все окажется легким.

Говорят, рассказывают и повествуют:

Что граф Бугар Валенсский вел с графом Гареном Бокерским войну, великую, жестокую и кровопролитную, и не проходило дня, чтобы он не стоял у ворот, укреплений и стен города с сотней рыцарей и десятком тысяч воинов, конных и пеших. При этом он сжигал страну графа Гарена, опустошал его землю н убивал его людей.

Граф Гарен Бокерский был стар и слаб — прошло его время. И не было у него других наследников, ни сыновей, ни дочерей, кроме одного только мальчика. Я вам опишу, каков он был.

Прозаический пересказ средневековых бретонских и французских романов, испанских романсеро и других произведений средневековой литературы романских народов, выполненный в конце XIX века.

Памятник византийского эпоса X века, поэма, рассказывающая об жизни и подвигах легендарного героя-акрита Дигениса. Акрит — «охранитель границ». Поэма состоит из восьми книг (песен). Дигенис Акрит наделен всеми типовыми достоинствами сказочного героя: прекрасен обликом, строен, обладает непомерной силой, неустрашимостью, мудростью не по годам и высокими моральными качествами. Он опора престола и защитник слабых. В описании его подвигов существенны гиперболизм и фантастический элемент. Так, мальчик растет со сказочной быстротой. Отроком он голыми руками убивает медведицу и медведя, юношей — могучего льва. Он поражает трехглавого дракона, побеждает в единоборстве деву-воительницу Максиме. Перевод «Дигениса Акрита» на старославянский язык (XI—XII вв.) под названием «Девгениево деяние» стал памятником старославянской литературы.

Эта сага не из той чепухи, что весельчаки сочиняют себе для забавы и шутки безо всякой пользы, она подтверждает сама себя правильными родословными и древними пословицами, которые часто используют люди и которые записаны в этом рассказе.

Четвёртая из так называемых «саг о людях с Хравнисты», рассказывающих о родственниках Кетиля Лосося. В ней говорится о вражде между Аном по прозвищу Сгибатель Лука и Ингьяльдом, конунгом Наумдалира. Сага написана в XIV в.

Одного человека звали Хальвдан, а другого — Фроди, они были братья и сыновья конунга, и каждый правил своим государством. Конунг Хальвдан был приветлив, кроток и добр, а конунг Фроди был очень жесток. У конунга Хальвдана было трое детей, два сына и одна дочь. Её звали Сигню. Она была самой старшей, и её выдали замуж за ярла Сэвиля. Сыновья конунга были ещё маленькими, когда происходили эти события. Одного звали Хроар, а второго — Хельги. Их воспитателя звали Регин, и он очень любил мальчиков.

В начале этой саги рассказывается о конунге, которого звали Логи. Он правил страной на севере Норвегии. Логи был выше и сильнее чем кто либо другой в этой стране. Его имя было удлинено, и его назвали Халоги — Высокий Логи. По его имени и страна была названа Халогаландом — Страна Халоги. Логи был красивейшим из людей. Он походил силой и ростом на свой род, а был он из рода исполинов. Он был женат на Глёд[1], дочери Грима из Гримсгардара с севера из Ётунхейма, так тогда называлась страна на севере Эливагара. Грим был величайшим берсерком. Он женился на Альвёр, сестре Альва Старого. Он правил тем государством, которое располагается между двумя реками. По нему они получили названия, и обе были названы «эльв». Ту, которая была на южной границе с Гаутландом, страной конунга Гаути, назвали Гаутэльв. А ту, которая была к северу, назвали Раумэльв в честь конунга Раума. То государство называлось Раумарики. Та страна, где правил конунг Альв, называлась Альвхеймом, а народ, который от него произошёл, весь был из рода альвов. Эти люди были красивее, чем другие народы рядом с народом исполинов. Конунг Альв был женат на Брюнгерд, дочери конунга Раума из Раумарики. Она была высокая, но не красивая женщина, потому что конунг Раум был безобразен. Поэтому безобразных и больших людей называют «раумы» — верзилы. У конунга Халоги со своей королевой Глёд было две дочери. Одну звали Эйса, а вторую — Эймюрья[2]

В этой книге сделана подборка наиболее интересных писем, дневниковых записей и трактатов великого немецкого художника. Литературное наследие живописца раскрывает перед читателем прежде всего увлеченного человека, которому не безразлично все, что его окружает. Даже живописные трактаты Дюрера лишены скучного академизма, при этом легко превратятся в «настольную книгу» современного художника или человека, готового овладеть основами живописного мастерства. За исключением вступительной статьи, книга состоит только из собственных работ и записей Альбрехта Дюрера.