Другие редакции и варианты
Иннокентий Анненский
Другие редакции и варианты
Варианты приводятся согласно порядку стихов в основном тексте произведения. Под нумерацией строк (или строф) указывается источник варианта. Если он не указан, это означает, что источник тот же, что и для предыдущего варианта.
Приводятся другие (полные) редакции отдельных стихотворений, а также наиболее существенные разночтения. Варианты даются по возможности как нечто связное, отрывками не менее 3-4 стихов и только в редких наиболее характерных случаях приводятся два стиха. Список условных сокращений см. на с. 564.
Другие редакции и варианты скачать fb2, epub бесплатно
Перед нами девять увесистых томов (1886–1889),[1] в сумме более 3500 страниц, целая маленькая библиотека, написанная Иваном Александровичем Гончаровым. В этих девяти томах нет ни писем, ни набросков, ни стишков, ни начал без конца или концов без начал, нет поношенной дребедени: все произведения зрелые, обдуманные, не только вылежавшиеся, но порой даже перележавшиеся. Крайне простые по своему строению, его романы богаты психологическим развитием содержания, характерными деталями; типы сложны и поразительно отделаны. «Что другому бы стало на десять повестей, — сказал Белинский еще по поводу его „Обыкновенной истории“, — у него укладывается в одну рамку».[2]
Июльский день прошел капризно, ветреный и облачный: то и дело, из тучи ли, или с деревьев, срываясь, разлетались щекочущие брызги, и редко-редко небо пронизывало их стальными лучами. Других у него и не было, и только листва все косматилась, взметая матовую изнанку своей гущи. Слава богу, это прожито. Уже давно вечер. Там, наверху, не осталось ни облачка, ни полоски, ни точки даже… Теперь оттуда, чистое и пустынное, смотрит на нас небо, и взгляд на него белесоватый, как у слепого. Я не вижу дороги, но, наверное, она черная и мягкая: рессоры подрагивают, копыта слабо-слабо звенят и хлюпают. Туман ползет и стелется отовсюду, но тонкий и еще не похолодевший. Дорога пошла моложами.[1]
И.Ф.Анненский (1855-1909) – один из бесспорных классиков серебряного века русской литературы. Его лирика предвосхитила многие новаторские поиски в развитии русской поэзии XXв. и оказала огромное влияние на творчество целого ряда поэтов. Своим учителем Анненского признавали Николай Гумилев, Осип Мандельштам, Анна Ахматова, Борис Пастернак, Георгий Иванов.
Литературное наследие Иннокентия Анненского невелико: книги стихов «Тихие песни», «Кипарисовый ларец», несколько стихотворений не включенных в сборники, две книги статей: «Книги отражений», «Вторая книга отражений», 4 трагедии, переводы, статьи. Но качественно творчество поэта, принадлежит к вершинам русской литературы.
Эта книга состоит из десяти очерков. Я назвал их отражениями. И вот почему. Критик стоит обыкновенно вне произведения: он его разбирает и оценивает. Он не только вне его, но где-то над ним. Я же писал здесь только о том, что мной владело, за чем я следовал, чему я отдавался, что я хотел сберечь в себе, сделав собою.
Вот в каком смысле мои очерки — отражения, это вовсе не метафора.
Но, разумеется, поэтическое отражение не может свестись на геометрический чертеж. Если, даже механически повторяя слово, мы должны самостоятельно проделать целый ряд сложных артикуляций, можно ли ожидать от поэтического создания, чтобы его отражение
В книгу вошли четыре трагедии И.Ф.Анненского на мифологические сюжеты: «Меланиппа-философ», «Царь Иксион», «Лаодамия», «Фамира-кифарэд». Один из крупнейших русских поэтов рубежа веков Иннокентий Анненский — еще и замечательный драматург и переводчик античных трагедий. Оставаясь в стороне от бурных споров и дискуссий, он, тем не менее, убежденно отстаивает свое представление о природе и назначении драматического действа. Читатель не только получит подлинное наслаждение, следуя за прихотливыми изгибами мысли поэта и интерпретатора-эрудита в одном лице, но и пополнит свои знания об античной драме и древнегреческом театре.
«Лирика обладает одним несомненным преимуществом перед другими родами поэзии: она лучше всего освещает нам личный мир поэта, ту сферу, которую выделяет для него в широком Божьем мире его темперамент, обстановка, симпатии, верования; она показывает степень отзывчивости поэта; т.е. его способности переживать разнородные душевные состояния: она часто открывает нам уголки поэтической деятельности, где живут не оформившиеся еще образы, задатки для определенных фигур эпоса и драмы. В эпосе и драме образы становятся разнообразнее и пестрее, но вместе с тем славятся объективнее, особенно в драме…»
АНСЕЛЬМ КЕНТЕРБЕРИЙСКИЙ
ПРОСЛОГИОН
Глава 1
Ныне пробудись, о человече! уйди хоть немного от попечений твоих, сокройся хоть малость от беспокойных твоих помыслов. Ныне отбрось прочь тягостные заботы, отложи многотрудные твои занятия. Хоть ненадолго обрети досуг для Бога, хоть ненадолго стяжай в нем успокоение. Войди в клеть ума твоего, изгони все, кроме Бога и тех вещей, что помогают тебе искать его, и, затворив дверь, взыскуй его. Скажи ныне, все существо сердца моего, скажи Богу так: "Лика Твоего взыскую; буду искать лица Твоего, Господи" (Пс. 26, 8).
Антон Антонов
Millennium Love
А по лесам бродят санитары
Они нас будут подбирать...
Братья Самойловы
Однажды дедушка Мороз справлял Миллениум и так наквасился, что стали ему чудиться в ночи шмыгающие собаки и другие темные личности, которые бегали по лесу со свечками и громко кричали "Елочка, зажгись!" - при этом поднося свечки к пожароопасным веткам и мерзко хихикая.
И привиделась дедушке Морозу на фоне горящих елочек голая Снегурочка в кокошнике и с косой. Она утопала босыми ногами в снегу и, зябко подрагивая скукоженными сосками молочно-белых грудей, стоически делала вид, будто ей не холодно, но тем не менее обратилась к дедушке с просьбой:
Антонов Андрей
Курочка Ряба
Знaчится тaк. Снеслa курочкa дедушке яичко. Haпрочь снеслa. Kомодерaтор, стоп! Погоди плюс стaвить, я ж еще не все рaсскaзaл. Вот послушaйте, что недaвно со мной было.
Я подрaбaтывaю лaбухом в ночном бaре. С нaми рaботaет однa официaнткa, Haстя. Милaя тaкaя, симпaтичнaя девочкa, ну просто курочкa. Kaк-то рaз мы особенно долго зaдержaлись нa рaботе из-зa поздно зaкончившегося крутого бaнкетa. Я, Haстя, бaрмен, повaрихa и охрaнник решили не рaсходиться домой, a устроить посиделки в бaре до утрa, блaго, что было с чем посидеть (от бaнкетa остaлось много нетронутых вкусностей). И вот мы уселись зa нaскоро нaкрытый стол и принялись угощaться, чем бог послaл. После нескольких тостов языки у всех рaзвязaлись и мы нaчaли по очереди рaсскaзывaть всякие истории и aнекдоты. История, которую рaсскaзaлa Haстя, нaстолько меня потряслa, что я решил опубликовaть ее здесь. Вот онa:
Антонов Дмитрий (Грасси)
Автобиография
Роберту Энсону Хайнлайну - за
"Дорогу Славы" - нет другой
книги, которая так много могла
бы рассказать юным Воинам...
...Мне было больно, страшно и одиноко, и я придумал себе мир, мир Паэна. Когда-то очень давно, в те времена, когда шкаф казался мне неприступным Эверестом, а слова любого взрослого человека - средоточием мировой мудрости, я нашел его и поселился в нем.