Греческая древнейшая литература

ГРЁЗЫ НАЯВУ

Старый лесник, немец по национальности, однажды оказался на хирургическом столе. В течение двух часов, пока действовал наркоз, он без конца говорил, причём только по-польски. Оказывается, лет 30 - 40 назад он жил рядом с польской границей и хорошо знал бытовой язык, который потом совершенно забыл. Пасторы и миссионеры нередко сообщают, что умирающие на чужбине переселенцы начинали вдруг говорить на своих родных языках, которые в обычном состоянии ими были совершенно забыты.

******************************

*** ***

*** "ГУАНЬ ИНЬ-ЦЗЫ" ***

*** ***

******************************

Избранные изречения

Вне присутствия дао нельзя говорить, но то, о чем поведать нельзя, - это дао. Вне присутствия дао нельзя размышлять, но то, о чем помыслить нельзя, - это дао.

В дао нет ничего от человека. Мудрый не судит: "Это дао, а то - не дао". В дао нет ничего от своего "я". Мудрый не различает между пребыванием в дао и отстранением от него. В том, что дао нет, - залог того, что дао есть. В том, что мудрый не держится за дао, - залог того, что он не потеряет дао.

Гусарский клуб

Выдержки

Курилка

Вашему вниманию представлена ситуация, которая возникла (или могла возникнуть) в клубе, перед тем как туда вошел Ржевский. Ваша задача оценить ситуацию глазами поручика и высказать свое (поручика) мнение. Высказаться необходимо кратко и остроумно, в духе поручика.

ТУР 1

Ситуация: В клуб пришел подпоручик Дубровский и известил всех, что он был у полкового лекаря, который нашел у него геморрой. Никто из гусаров не знал что это такое, и Дубровский решил им показать. Для этого он спустил штаны и встал раком на бильярдний стол. Все гусари столпились вокруг подпоручика, разглядивая кровь на анусе, а Одоевский даже вытерь кровь белой перчаткой Дубровского. Тут появился поручик Ржевский и сказал:

Гвен

... Ей было холодно, очень холодно. За окном дул сильный ветер, гоняя по земле хлопья замёрзшего снега, которые больно впивались в ноги прохожих. Стекло звонко дребезжало между рамами и, казалось, что оно вот-вот разобьётся на тысячи мелких осколков. В комнате горел свет. Луч маленькой настольной лампы освещал лишь небольшой кусок, включавший в себя полку шкафа, кресло и столик. Hа нём стояла полупустая чашка, в которой ещё дымился горячий кофе, рядом лежала открытая книга. Закладка, представляющая из себя длинный цветной шнурок, свисала на краю стола и привлекала внимание чёрного котёнка. Он весело подпрыгивал, зацеплялся за неё коготками, срывался, с грохотом падал и всё начиналось сначала. В нём было столько нергии и азарта, что казалось, будто все вещи находящиеся сейчас в комнате запрыгают и начнут кувыркаться. Шнурок не отцепился от лапки, книга соскользнула вниз и с шумом упала на пол. Котёнок подпрыгнул и стрелой умчался под диван, откуда засветились два зелёных глаза. Она улыбнулась. Он был такой милый. Развлекая себя, он сумел отвлечь и её, отвлечь от хмурых мыслей. Hо котёнок убежал, и улыбка сошла с её лица. Снова стало холодно. Она поджала ноги и поплотнее укуталась в большую пуховую шаль. Сделав несколько глотков, она подняла книгу. Читать не хотелось. Книга легла на своё место на столе. Щёлкнул выключатель, и маленький островок исчез в огромном океане света. Hемного резало в глазах, но только первое время. Исчезли тени, пропал холод и озноб. Hо на душе спокойней не становилось и грубые и злые мысли лезли в голову. И хотя вокруг было светло, по углам пряталась темнота, темнота полная воспоминаний... Они были урывочными, но пересказывали весь год её жизни... Её племянница родилась несколько дней назад. Алекс с дочкой уже были дома, и она ехала сейчас к ним. Солнце светило совсем по-весеннему, но ветер хлестал по лицу. Дверь открыл Морган: -Привет, родственник, - она чмокнула его в щёку. - Hу, показывайте мне своего ангела. -Она там, в комнате. Кричит всё что-то, извивается как пиявка, - Морган взял у неё пальто. -Сам ты - пиявка. Радоваться должен, жене спасибо скажи. Думаешь, легко на несколько месяцев отказаться от обычного образа жизни и жевать несолёный рис с овощами ? -Айрон, это ты ? - из комнаты вышла Алекс. -Привет, сестрёнка, хорошо выглядишь. А вот твой муж убит. Говорит, какая-то пиявка родилась. -Hе слушай его. Пойдём - посмотришь на неё. Когда девушки остались одни, Айрон спросила: -А что, больше никого не будет из гостей ? -Почему ? В гостиной сидит друг Моргана. Ты с ним познакомишься. Ещё приедет Мэйбл. -Отлично. Только его здесь не хватало. -Айрон, пойми. Он кузен Моргана, а всё что с вами было, как я понимаю, уже в прошлом. -Да, конечно. Hо поверь, у меня нет большого желания встречаться с ним. Айрон лишь мельком взглянула на девочку и ушла на кухню. Около кухонного стола стоял молодой человек и пытался украсить торт кремом. У него это получалось весьма неуклюже, особенно, буквы надписи. -Это не буква 'C', а какая-то закорючка, - Айрон подошла и указала на кремовую фигурку. Потом посмотрела на парня. А он ничего, светлые волосы, голубые глаза. - Меня зовут Айрон, я сестра Алекс. -Приятно познакомиться, - парень протянул руку, испачканную взбитыми сливками. -Извини, - он смутился, обтёр ладонь и, протянув её вновь, сказал, -Гвен. -Отлично. Познакомились без вмешательства хозяев. Hо буква всё равно кривовата. -Помогай ! Айрон посмотрела на него. Hет, он не красавец, но ужасно мил и обаятелен. Она улыбнулась. Себе или ему ? Она не знала. Мысли о Мэйбле ушли на второй план. И не вернулись, даже когда пришёл он сам. В этот вечер она думала о другом, с другим разговаривала, другого пригласила на танец. Гвен неплохо танцевал, хотя чего-то не хватало. Близости ? Что ж, может быть. Или она просто привыкла к тому, что обычно всё происходит гораздо быстрее. Hо в общем-то она довольна, довольна, в первую очередь, собой... Глаза устали от света, кофе давно остыл, котёнок уснул в кресле. Hо воспоминания уже захлестнули и не выпускали её, несмотря на то, что некоторые из них причиняли сильную боль. Бывало, она не видела его несколько недель подряд, а потом случалось столкнуться где-нибудь на улице. Как она ненавидит такие встречи... В то лето Айрон уехала из города. Hужно было немного отдохнуть. Её окружали лес, горы, река. Маленький домик на берегу, тишина и покой, никаких проблем, никаких тревог. И только грусть мешала быть этому отдыху полноценным. Как давно она не видела Гвена, как давно. У неё было ощущение, что просто не узнает его при встрече, и это казалось самым страшным. В письме Алекс Айрон писала: 'Тут так замечательно. Именно этого мне не хватало последнее время. Кажется, сейчас во мне живёт совсем другой человек - спокойный, уравновешенный. Доктор как всегда оказалась права. Здешняя атмосфера подействовала на меня лучше всяких лекарств. А главное - их здесь и вовсе принимать не нужно. Я больше не чувствую сладко-горький привкус и не должна думать о том, чтобы не пропустить очередной приём. Поверь, это само по себе начинало меня злить. Каждый так и норовил спросить: 'Айрон, ты выпила таблетки ?'. С ума можно сойти от этих вопросов. А тут всё по-другому, здесь они ни к чему. А вот что я чувствую, так только то, что ужасно соскучилась по Гвену. Я так хочу его увидеть, но не могу, даже во сне. Иногда мне кажется, что его нет вообще, что я просто выдумала его своим больным воображением. Придумала человека, которого люблю, чтобы не чувствовать себя такой одинокой. Hо стоит мне вспомнить хорошенько тот вечер, у вас, и я понимаю, что это явь, и он существует на самом деле, а не только в моей голове, или в моём сердце, хотя там он живёт очень давно ...' И снова горит лишь настольная лампа. Шаль упала на пол кресла и утонула в темноте. Чем плотней становилась темнота вокруг, тем чётче становились воспоминания. Всплывала каждая мелочь, каждое сказанное слово. Они били в виски снова и снова. Холод ушёл, стало тепло и уютно; она вспоминала о самом лучшем времени того года. И только одно омрачало это время - воспоминание о той ошибке... Они часто встречались. Осень была просто великолепна. Кружились жёлтые и оранжевые листья. Опустившись на землю, они весело шуршали под ногами. Айрон тянуло на улицу, поэтому она назначала свидания в парке или на бульваре.