Лабиринт Эрикса

Г. П. Лавкрафт
Лабиринт Эрикса
Перевод с английского Олега Алякринского
Прежде чем попытаться уснуть, я хочу привести в порядок мои заметки в журнале, чтобы впоследствии подготовить полный отчет. То, что я здесь обнаружил, заслуживает весьма тщательного описания, ибо крайне необычно и противоречит моему прежнему опыту и моим ожиданиям.
Я достиг главной посадочной площадки на Венере 18 марта по земному календарю, или VI, 9 - по венерианскому. Зачисленный в основную группу под командованием Миллера, я получил свое снаряжение - часы, синхронизированные с чуть более коротким периодом обращения Венеры - и прошел обычный курс тренировок с кислородной маской. Через два дня я был признан годным к выполнению задания.
Лабиринт Эрикса скачать fb2, epub бесплатно
Лучшие произведения Лавкрафта. Они бесконечно разнообразны и многогранны. Одни относятся к классическому «черному неоромантизму», другие – к викторианской литературе ужасов. Но в каждом живет гений писателя, подарившего нам лишь на шаг отстоящий от реальности причудливый мир «богов-демонов» – подводного Ктулху и безликого Азатота, таинственного Шуб-Ниггурата и великого Йог-Сотота.
При жизни этот писатель не опубликовал ни одной книги, после смерти став кумиром как массового читателя, так и искушенного эстета, и неиссякаемым источником вдохновения для кино- и игровой индустрии; его называли «Эдгаром По ХХ века», гениальным безумцем и адептом тайных знаний; его творчество уникально настолько, что потребовало выделения в отдельный поджанр; им восхищались Роберт Говард и Клайв Баркер, Хорхе Луис Борхес и Айрис Мёрдок.
Один из самых влиятельных мифотворцев современности, человек, оказавший влияние не только на литературу, но и на массовую культуру в целом, создатель «Некрономикона» и «Мифов Ктулху» – Говард Филлипс Лавкрафт.
Мифология Ктулху и других темных божеств, рассредоточенная по американским землям. Селефаис, Ультар, Сарнат, Кадат, Аркхем… Покинутые города и те, что существуют на границе сна и воображения. Чистые, с высокими белыми башнями и умопомрачительными арками. Заросшие плесенью и терном, пропитанные затхлым запахом гниющей рыбы. Однако чудовища могут таиться как в развалинах и закоулках, так и в сверкающих палатах. А самые кровожадные и ужасные монстры рождаются в человеческой душе…
«К западу от Аркхема много высоких холмов и долин с густыми лесами, где никогда не гулял топор. В узких, темных лощинах на крутых склонах чудом удерживаются деревья, а в ручьях даже в летнюю пору не играют солнечные лучи. На более пологих склонах стоят старые фермы с приземистыми каменными и заросшими мхом постройками, хранящие вековечные тайны Новой Англии. Теперь дома опустели, широкие трубы растрескались и покосившиеся стены едва удерживают островерхие крыши. Старожилы перебрались в другие края, а чужакам здесь не по душе. Никто не прижился на фермах, ни франкоканадцы, ни итальянцы, ни поляки. Как ни старались, ничего у них не получилось. У всех с первых же дней пробуждалась фантазия, и, хотя жизнь текла своим чередом, воображение лишало покоя и навевало тревожные сны. Потому чужаки и спешили уехать, а ведь старый Эмми Пирс не рассказывал им ничего из того, что он помнит о старых временах. С годами Эмми стал совсем чудным, вроде как не в своем уме. Он единственный, кто знает всю правду о прошлом и не боится расспросов, но ему не позавидуешь. Ведь не боится он потому, что его дом стоит на отшибе рядом с полем и проезжими дорогами…»
«В начале был ужас» — так, наверное, начиналось бы Священное Писание по Ховарду Филлипсу Лавкрафту (1890–1937). «Страх — самое древнее и сильное из человеческих чувств, а самый древний и самый сильный страх — страх неведомого», — констатировал в эссе «Сверхъестественный ужас в литературе» один из самых странных писателей XX в., всеми своими произведениями подтверждая эту тезу.
В состав сборника вошли признанные шедевры зловещих фантасмагорий Лавкрафта, в которых столь отчетливо и систематично прослеживаются некоторые доктринальные положения Золотой Зари, что у многих авторитетных комментаторов невольно возникала мысль о некой магической трансконтинентальной инспирации американского писателя тайным орденским знанием. Думается, «Некрономикон» станет реальным прорывом в понимании сложного и противоречивого творческого наследия мэтра «черной фантастики» и первой серьезной попыткой передать на русском языке всю первозданную мощь этого ни на кого не похожего автора, сквозящую и в его тяжелом, кажущемся подчас таким неуклюжим синтаксисе, и в причудливо-архаичной лексике.
Вообще, следует отметить крайнюю энигматичность полных «тревожащей странности» текстов Лавкрафта, инкорпорирующего в свой авторский миф весьма темные аспекты эзотерического знания, демонологических ритуалов и оккультных практик, не следует забывать и о мистификационных коннотациях, отсылающих к редким и зачастую фантастическим источникам. Тем не менее некоторые литературные критики пытались причислить чуждое всякой этической дидактики творчество американского писателя к научной фантастике и готическому роману. «В настоящей истории о сверхъестественном есть нечто большее, чем таинственное убийство, полуистлевшие кости и саван с бряцающими цепями. В ней должна быть ощутима атмосфера беспредельного иррационального ужаса перед потусторонними силами, — отвечал мэтр, демонстрируя полный индифферентизм к позитивистской науке и судьбам человечества. — Литература ужаса — это отдельная, но важная ветвь человеческого самовыражения и потому будет востребована лишь очень небольшой аудиторией. И все же кто сказал, что черная фантастика столь уж беспросветна? Сияющая великолепием чаша Птолемеев была выточена из черного оникса».
Дагон, Ктулху, Йог-Сотот и многие другие темные божества, придуманные Говардом Лавкрафтом в 1920-е годы, приобрели впоследствии такую популярность, что сотни творцов фантастики, включая Нила Геймана и Стивена Кинга, до сих пор продолжают расширять его мифологию. Каждое монструозное божество в лавкрафтианском пантеоне олицетворяет собой одну из бесчисленных граней хаоса. Таящиеся в глубинах океана или пребывающие в глубине непроходимых лесов, спящие в египетских пирамидах или замурованные в горных пещерах, явившиеся на нашу планету со звезд или из бездны неисчислимых веков, они неизменно враждебны человечеству и неподвластны разуму. И единственное, что остается человеку – это всячески избегать столкновения с этими таинственными существами и держаться настороже…
Говард Лавкрафт
Крысы в стенах
16 июля 1923 года, после окончания восстановительных работ, я переехал в Эксхэм Праэри. Реставрация была грандиозным делом, так как от давно пустовавшего здания остались только полуразрушенные стены и провалившиеся перекрытия. Однако этот замок был колыбелью моих предков, и я не считался с расходами. Никто не жил здесь со времени ужасной и почти необъяснимой трагедии, происшедшей с семьей Джеймса Первого, когда погибли сам хозяин, его пятеро детей и несколько слуг. Единственный оставшийся в живых член семьи, третий сын барона, мой непосредственный предок, вынужден был покинуть дом, спасаясь от страха и подозрений.
Говард Лавкрафт
Нъярлатотеп
Нъярлототеп... крадущийся хаос... я последний... я произнесу в звучной пустоте...
Уже прошли месяцы и я не могу вспомнить точно, когда все это началось. Общее напряжение было ужасно. К сезону политических и социальных сдвигов добавилось странное и тягостное понимание ужасной физической опасности, опасности широкораспространенной и всеохватывающей, опасности, что можно представить лишь в ужаснейшем из ночных кошмаров. Я помнил: люди расхаживали с бледными, озабоченными лицами, и шептали предупреждения и пророчества, что позже не смели повторить или признать, что слышали. Чувство ужасной вины зависло над землей, и вне пропасти меж звезд проносились холодные течения, заставлявшие людей дрожать в темных и пустынных местах. Демоническое изменение коснулись даже течения времен года - осенняя жара, запаздывая, внушала опасения, и все чувствовали, что мир и, возможно, вселенная вышла из-под контроля известных богов или сил тех богов или сил, что неизвестны.
Г. П. Лавкрафт
Ночной пришелец
Перевод с английского Олега Алякринского
Верно, что я всадил шесть пуль в голову своему лучшему другу, но все же надеюсь настоящим заявлением доказать, что я не убийца. Всякий вправе назвать меня безумным - куда более безумным, нежели тот, кого я убил в палате Аркхемского санатория. Но по прошествии времени мои читатели взвесят каждый из приведенных мною доводов, соотнесут их с известными фактами и зададутся вопросом: а мог ли я полагать иначе после того, как перед моими глазами предстала кульминация всего этого кошмара - та тварь на пороге.
Говард ЛАВКРАФТ
ПЕЩЕРНЫЙ ЗВЕРЬ
Ужасное предположение, мучившее меня, теперь переросло в полную уверенность. Я заблудился. Я безнадежно затерялся в лабиринтах пещеры Мамут. Любой проход, в который я попадал, неизбежно приводил в тупик. Суждено ли мне увидеть снова дневной свет, холмы и благодатные долины? Здравый смысл запрещал питать пустые надежды. Я гордился тем, что сохранял самообладание и оставался невозмутимым перед испытаниями, выпавшими на мою долю. Возможно, этому способствовали долгие годы занятий философией. Хотя я много читал о том, что жертвы судьбы, подобные мне, испытывают жестокое исступление, но на данный момент у меня не было таких ощущений. Когда я понял, что сбился с пути, мной овладело необъяснимое спокойствие. Меня не пугала мысль о том, что я уже долгое время блуждаю в бесконечных лабиринтах, и что мое отсутствие осталось не замеченным. Если я должен умереть, то эта зловещая и одновременно величественная пещера станет моим последним пристанищем, моим мавзолеем. Судьбой мне предопределено умереть от голода, таково было мое убеждение. В подобных обстоятельствах многие сходят с ума, но я все еще сохранял ясный рассудок. Мое невезение явилось следствием собственной ошибки. Игнорируя предупреждение гида, к отстал от группы туристов. Больше часа я блуждал в одиночестве по тайным коридорам грета, но так и не смог снова найти проход, по которому шла туристическая группа, от которой я отделился. Мой электрический фонарик начал тускнеть. Очень скоро я погружусь в жуткую и почти ощутимую темноту земных недр. Пока я следовал в направлении, указываемом дрожащим светом фонарика, то задавал себе вопрос: какова будет моя кончина? Я вспоминал историю о больных чахоткой, добровольно поселившихся в гигантских подземных пещерах. Они обустраивались там в надежде поправить здоровье благодаря считавшимися целебными свойствам подземелья: чистоте воздуха и постоянной температуре. Но в этих безмятежных местах их ждала страшная и ужасная смерть. Я старался представить, каковы могут быть последствия длительного пребывания в таких условиях для здорового и крепкого человека, как я. Теперь у меня появилась возможность испытать эффективность воздействия жизни под землей, хотя из-за отсутствия пищи мне не удастся довести эксперимент до конца.
Говард ЛАВКРАФТ
ПОИСКИ ИРАНОНА
По гранитному городу Телосу бродил молодой белокурый человек. Его волосы блестели от мирры и были украшены венком из свежих виноградных листьев, а тело покрывала пурпурная туника, порванная в некоторых местах горным вереском.
Жители Телоса, темнокожие, серьезные и степенные, жили в домах строгой квадратной формы. Они отличались подозрительностью и недоверчивостью, поэтому у каждого незнакомца интересовались, откуда он идет, куда держит путь, как его имя и какое у него состояние.