Предатель стреляет в спину

Трусость и предательство на войне, из-за которых погибали лучшие бойцы, — это моральное преступление, которое не прощается. Уж сколько лет прошло после Афгана, а бывший солдат все никак не может простить предательство своего сослуживца. Ищет его в мирной жизни, находит и вершит самосуд. Спокойно, как должное, делает то, что не смог сделать тогда, в Афгане. Справедливое возмездие вернулось к предателю из прошлого, настигло, словно давно остывшая пуля или поржавевший осколок гранаты. И все встало на свои места, и вновь воцарилась гармония и справедливость… Война никогда не отпускает тех, кто на ней побывал. Она всегда возвращается, довершая то, что живые или мертвые не успели сделать. И это та суровая правда, которую хочет донести до читателей автор книги, сам прошедший ад войны.

Олег Блоцкий

Приближение войны

Ростов-на-Дону, 24 декабря.

Вечер. Армейская гостиница. В местном буфете знакомлюсь с пилотами, которые, отвоевав в Чечне, возвращаются в свою часть. У ребят - долгожданная замена. Теперь на их машине летает другой экипаж из России.

- Нам повезло, - говорят пилоты, - думали, что задержимся на Новый год. Но командование сменило на новеньких.

Разговариваем, понятное дело, о Чечне.

Олег Блоцкий

Реализация

Рота готовилась к боевым.

После завтрака командир роты - подтянутый и сухощавый старший лейтенант Башкиров объявил:

- Завтра - реализация. Идет только старший призыв. Остальные на технику - помогать готовиться к войне. Задача ясна? Вопросы есть? Вопросов нет! Р-разойдись!

В роте началась обычная в таких случаях круговерть: механики-водители, как жуки, ползали по машинам, в последний раз проверяя их исправность. Пулеметчики, клейкие от пота, в душной утробе бронетранспортеров лязгали затворами и удобнее прилаживали цинки с длинными металлическими лентами, которые был набиты тускловатыми патронами с острыми одноцветными головками.

Олег Блоцкий

Штурм Грозного

Накануне я был на передовых позициях российских частей под Грозным. Разговаривал с офицерами, солдатами, прапорщиками и видел, что никто иллюзий по поводу молниеносного захвата города не питает. Однако никто из них не отказывался от выполнения приказа. Все недовольные и несогласные были уже высланы в тылы с соответствующими выводами в последующем. "Ты здесь видишь настоящих мужиков, - сказал один из контрактников. - Все подонки, "позвоночники", трусы и демократы остались в тылу".

Олег Блоцкий

Стукач

Рассказ

Под вечер, когда жара начинала лениво уползать в ущелья, а горы, оцепившие бригаду со всех сторон, из лиловых становились черными, в роте связи был устроен шмон.

Всех выстроили на дорожке перед расположением - выгоревшими палатками, похожими на белых птиц, распластавших в стороны свои крылья.

Взводные ходили по рядам и заставляли подчиненных выворачивать карманы, ротный заглядывал в каждую тумбочку и переворачивал матрасы, старшина настойчиво копошился в каптерке, и даже машины в парке не остались без внимания - туда тоже ушел один из офицеров.

Олег Блоцкий

Чеченский пленник

Меня зовут Сидоров Геннадий Сергеевич. Родом я с Дальнего Востока. Служил сначала дома. Потом перевели под Благовещенск. Якобы для укрепления российских границ. Потом сказали, что поеду на формирование нового полка на Урал.

Из части было нас всего двое. Привезли в Благовещенск. А там уже со всего дальнего Востока собирают людей. До конца нам не говорили - куда и что. Утверждали, что едем на Урал формировать новый полк. Сразу ясно было, куда мы поедем, потому что начали волос стричь, но не весь, а кусочками маленькими, кровь брать. Комиссия была, спросили: "Сколько родителей? Одна ли мать воспитывает? Или еще отец есть?"

Олег Блоцкий

Психология войны

Что такое война, умозрительно знает каждый. Ощутивших ее прикосновение значительно меньше. Воевавших по отношению к общему населению сначала Советского Союза, а затем и Российской Федерации, не так и много. Но с каждым днем число причастных к убийству человека человеком растет. Поток солдат в горячие точки не иссякает.

На словах об абстрактном "солдатике" пекутся многие. На деле - пацаны в военной форме нужны государству на фронте лишь как безымянная "живая сила". Случись что-нибудь с бойцом, стань он, не дай Бог, калекой, и ухаживать за ним будут лишь самые близкие. А государство, откупаясь, швырнет инвалиду подачку, на которую и похороны не устроить, не то, чтобы прожить.

Олег Блоцкий

Социалистические обязательства

Обед закончился. Рота, распаренная в душной, как хорошая русская баня, столовой, потянулась к дверям. На входе солдат перехватил замполит роты старший лейтенант Кодряков.

- Значит, так, бойцы, никуда не расползаться. Вымыть котелки, перекурить и в казарму. Сна не будет.

- А что будет? - сбились вокруг Кодрякова подчиненные.

Солдаты мечтали сейчас только об упругой холодной струе воды в умывальнике, а после - хоть недолгой тяжелой полудреме в густом тяжелом воздухе помещения, который даже вентиляторы были не в силах разогнать.

В волжских плавнях прячется много людей. Они оказались там по разным причинам, но промышляют одним и тем же — браконьерством и пиратством. О событиях в низовье Волги поступают тревожные новости: то совершено вооруженное нападение на яхту местного олигарха, то пропал контейнеровоз с дорогим грузом… Обнаружить в плавнях пиратское гнездо очень сложно, да и правоохранительные органы не слишком рвутся заняться этой проблемой. Все решила почти случайная встреча пиратов с бывшим командиром десантно-штурмового батальона Борисом Рублевым. Бывший солдат (а ныне капитан теплохода) пригласил Комбата отдохнуть пару дней на круизном теплоходе. Борис согласился. На теплоход напали пираты… Вмешательство Комбата не только прекратило пиратские разборки и остановило пиратские набеги, но и приоткрыло завесу над многими тайнами криминального икорного бизнеса.

Один за другим в Москве происходят ужасающие кровавые убийства. Это сводят счеты армянская и азербайджанская группировки. Милиция, спецслужбы начинают напряженную работу по выяснению истинных причин этих преступлений. Не может остаться в стороне и бывший сотрудник разведки Илларион Забродов…

Из Третьяковской галереи похищена знаменитая икона Андрея Рублева «Троица». К изумлению молодого ученого-искусствоведа, полиция обнаруживает эту икону в багажнике его автомобиля. Осужден абсолютно безвинный человек. Его убитая горем жена в полном отчаянии пытается покончить жизнь самоубийством, но от последнего, самого страшного шага ее удерживает совершенно случайно оказавшийся поблизости бывший каскадер Сергей Дорогин. Услышав от женщины ее трагическую историю, Дорогин, как всегда, не может остаться безучастным. Он решает во что бы то ни стало восстановить справедливость…

У него было все – успешное дело, любимая девушка, хорошие друзья. Вот только друзья оказались предателями, их стараниями он угодил в тюрьму. Ему повезло: вскоре он не только оказался на свободе, но и сказочно разбогател. И он не собирался, подобно Эдмону Дантесу, устраивать хитроумные ловушки, чтобы покарать коварных друзей. Не те сейчас времена, не те нравы. Для своих обидчиков у него одно наказание – смерть! Но он совершает роковую ошибку. В устроенной им бойне случайно гибнет сын приятеля Комбата. И Рублев идет по следам убийц…

Повесть журналиста-международника Андрея Левина рассказывает о борьбе сингапурской полиции против одного из крупнейших тайных обществ в Юго-Восточной Азии — «Триады». Автор, долгое время работавший в странах Юго-Восточной Азии, анализирует истоки и причины организованной преступности тайных обществ в этом регионе, именуемых там китайской мафией и занимающихся грабежом, торговлей наркотиками, валютой, золотом, «живым товаром». В книге вскрывается бессилие официальных властей и полиции перед гангстерским миром, за спиной которого стоят крупные монополии и Пекин, усиленно использующий тайные общества в своих великодержавных шовинистических целях.

История не заканчивается. Иногда события и предметы словно вынуты из линейного потока и кажутся митчелловской «бесконечной матрешкой раскрашенных моментов». Романы Юрия Костина «Немец», «Русский», «Француз» — тот случай, когда прошлое продолжает напоминать о себе, управляя выбором и судьбой своих героев в реальном настоящем. Яблоневый сад в деревне Хизна осенью 1941-го, советская «Пирожковая» на Рождественке и Октоберфест в Мюнхене, карибский аэродром, шаманская река и альпийское озеро, бульвар Санта-Моника, штаб Кутузова в Тарутино и обсерватория НАСА на вершине Мауна-Кеа — вот только некоторые «пазлы» из хроник Антона Ушакова. У вас в руках второе издание романа «Русский». Это книга о тех «русских мальчиках», о которых Достоевский говорил, что они исправить готовы карту звездного неба и целый мир спасти. Загадочный артефакт, за которым из поколения в поколение гоняются герои романа, символизирует эту страсть (быть мессией) и приоткрывает тайну Тунгусского метеорита. Но спасать в этом случае стоит прежде всего себя — от соблазнов, явных и невидимых. Неслучайно ключевое решение Антон Ушаков принимает в современном Лас-Вегасе…

Андрей Воронин — автор супербоевиков «Слепой», «Комбат» и многих других — дарит читателю новую встречу с бесстрашным Александром Бондаровичем по прозвищу Банда. Банда возвращается, чтобы вновь вступить в схватку со смертью…

История не заканчивается. Иногда события и предметы словно вынуты из линейного потока и кажутся митчелловской «бесконечной матрешкой раскрашенных моментов». Романы Юрия Костина «Немец», «Русский», «Француз» — тот случай, когда прошлое продолжает напоминать о себе, управляя выбором и судьбой своих героев в реальном настоящем. Яблоневый сад в деревне Хизна осенью 1941-го, советская «Пирожковая» на Рождественке и Октоберфест в Мюнхене, карибский аэродром, шаманская река и альпийское озеро, бульвар Санта-Моника, штаб Кутузова в Тарутино и обсерватория НАСА на вершине Мауна-Кеа — вот только некоторые «пазлы» из хроник Антона Ушакова. Новый роман Юрия Костина «Француз» — о преодолении границ и конфликтов, даже самых болезненных: между людьми, которых еще вчера называли «союзниками» или, например, «братскими народами». Исчезнувшие сокровища сожженной Москвы 1812 года, борьба за которые продолжается и в наши дни (причем вдали от континентальной Европы), оказываются совсем не тем, чего от них ждут герои. Это не вещи — а родственные связи, тянущиеся через века и вопреки политике. Юрий Костин магически комбинирует сцены настоящего (расследование Антона Ушакова), дневники из прошлого и военную историю, пожалуй, самого таинственного и самого величественного — пушкинского периода российской истории, начавшегося с убийства императора…