Школа селения Данабаш

Джалил Мамедгулузаде

Мясник

Как-то раз до меня дошел слух, что мой сосед Мешади-Мамедали собирается выдать дочь за мясника Шамиля.

Потом я узнал, что он раздумал.

Последнее время поговаривали о том, что Мешади-Мамедали опять согласился на брак дочери с мясником Шамилем.

Наконец вторично прошел слух, что Мешади-Мамедали обиделся на мясника Шамиля и отказал ему в руке дочери.

Несколько дней тому назад ко мне зашел мясник Шамиль. Оказывается, у нас с ним существует даже какое-то дальнее родство (по словам самого Шамиля). Он рассказал, что дочь Мешади-Мамедали очень ему приглянулась, но почему-то отец опять не хочет выдать ее за него. Шамиль просил меня вы-ступить в этом деле посредником, авось мне удастся уговорить и смягчить Мешади-Мамедали.

Джалил Мамедгулузаде

Бородатый ребенок

Прежде чем начать свой рассказ, я хочу предупредить, что иные дети имеют дурную привычку, взяв огрызок карандаша, тут же расписывать стены домов. Иные пользуются для этого даже углем или мелом. Что там уголь и мел, я знаю таких ис-порченных детей, которые берут в руки гвоздь или ножик и давай царапать и уродовать стены.

Я очень недолюбливаю детей, которые пачкают стены, пото-му что, если ты хороший мальчик и хочешь писать, возьми листок бумаги, карандаш, присядь где-нибудь и пиши в свое удовольствие.

Джалил Мамедгулузаде

СОБЫТИЯ В СЕЛЕНИИ ДАНАБАШ

Рассказал  Садых-Балагур

Записал Халил-Газетчик

Идущий из груди моей голос многому меня учит. То голос чистой моей совести, которая имеется у каждого. Всякий, кто внимательно прислушивается к ее велениям и ис-полняет их, много тайн откроет и многое постигнет.

Сократ ЛЕГОНЬКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ

Меня зовут Халил, а товарища моего Садых. Оба мы уро-женцы селения Данабаш. Сам я родился тридцать лет тому назад, иначе говоря мне ровно тридцать лет. Думаю, что и при-ятель мой Садых будет одних лет со мной, но я выгляжу несколько моложе. Он повыше меня ростом, но я плотнее; он смугл и не имеет растительности на лице, я же белее его и имею густую бороду. Еще одна разница в нашей внешности заключается в том, что я слаб глазами и ношу очки; я грамо-тен, и чтение, письмо сказались на моем зрении; товарищ же мой имеет острое зрение.

Джалил Мамедгулузаде

АВОСЬ И ВОЗВРАТЯТ

В Баку я провел два летних сезона.

Каждому известно, что летом усидеть дома невозможно и потому всякий спешит на бульвар.

И я, подобно другим живым существам, ежедневно выходил на прогулку, спасаясь от невыносимой бакинской жары дуно-вением свежего морского ветерка.

И каждый раз, гуляя по бульвару, я оглядывался по сторо-нам в надежде встретить знакомого и в мирной беседе убить с ним время. По вечерам из-за разных дамочек невозможно ни гулять, ни сидеть, и я выходил на бульвар днем, разгуливал себе свободно, а к вечеру возвращался домой, потому что у меня, право, нет никакого настроения проводить время с дама-ми в садах и на бульварах.

Было двенадцатое ноября. Холода уже наступили, но снег еще не выпал.

Последний раз осмотрев больную жену Велихана, врач заявил, что здоровье ее окрепло и через неделю можно ехать.

Хан, у которого были срочные дела в Эривани, очень спешил. Кроме того, он боялся, как бы наступившие холода не задержали переезда больной.

Хан взял перо и написал в Эривань своему другу Джафар-аге коротенькое письмо:

«Милый мой! Я собираюсь через неделю выехать с семьей в Эривань. Везу больную жену, поэтому очень и очень прошу тебя — загляни в мою квартиру, прикажи проветрить комнаты, разостлать ковры и протопить печи. Ответ сообщи по телеграфу. Все твои поручения я выполнил. До скорого свидания!

Джалил Мамедгулузаде

Четки хана

Со станции Евлах, расположенной между Тифлисом и Баку, шоссейная дорога идет через Барду в Агдам и оттуда подыма-ется к городу Шуше. Из Агдама шоссе заворачивает налево, к Карабулаху, или, как называют его по-русски, Карягино. Отсюда оно идет к Джебраилу, и наконец выходит на берег Аракса, к известному Худаферинскому мосту, по которому переходят в Иран.

Несколько лет назад мне привелось перейти через этот са-мый мост и подняться в иранские горы. Здесь начинается Карадагская провинция, простирающаяся до самого Тебриза. Влево от нее живут шахсеваны, вправо, по берегу Аракса, тянется граница кавказского Азербайджана.

Джалил Мамедгулузаде

Свирель

В молодости я служил в канцелярии уездного полицейского начальника в Эривани и занимал должность переводчика. Обязанности мои заключались в том, чтобы переводить началь-нику жалобы приходивших к нему крестьян и вести с ними пе-реговоры. Когда не было жалобщиков, я писал приставам и старшинам приказы и предписания, представляя на подпись начальнику, после чего канцелярия рассылала их по назна-чению.

Однажды я сидел в канцелярии.

Джалил Мамедгулузаде

ПРОПАЖА ОСЛА

В начале ноября тысяча восемьсот девяносто четвертого года в селении Данабаш произошло преинтересное событие. Заключалось оно в том, что у дяди Мамед-Гасана похитили осла.

Я не сомневаюсь, что те, кто не знает об этом происшествии, не поверят мне: подумать, какое удивительное событие, чтобы ему была посвящена целая повесть. В каждом селе, каждом городе не бывает дня, чтобы не исчезал чей-нибудь осел.

Джованни Джакомо Казанова — великий искатель приключений — был не только великим соблазнителем, но и литератором, оставившим великолепные Мемуары, обессмертившие имя автора. Однако в тени этих Мемуаров осталась книга, которая никогда прежде не переводилась на русский, — это «История моего бегства из венецианской тюрьмы, именуемой Пьомби» (1787). Она была написана в Богемии в замке Дукс на французском языке. Это невероятно увлекательное повествование о самой рискованной авантюре этого гениального авантюриста: дерзкий побег из тщательно охраняемой тюрьмы сделал в итоге возможным все последующие эскапады в долгой жизни Казановы.

«Крестьянин во Франции суеверен, но суеверие это выражается в местных обычаях, происхождение которых определить довольно трудно».

«Если я скажу, что не верю этим видениям — я солгу. Я их никогда не видал — это правда: я бывал в деревне во всякие часы ночи, бывал один и в компании великих трусов и, за исключением нескольких безобидных метеоров, каких-нибудь старых фосфорических деревьев и некоторых других явлений, не придающих природе плачевного вида, никогда не имел удовольствия встретить какой-нибудь фантастический предмет и рассказать, как очевидец, какую-нибудь историю о выходце с того света».

В сборник «На чужой земле» Исроэла-Иешуа Зингера (1893–1944), одного из лучших стилистов идишской литературы, вошли рассказы и повести, написанные в первой половине двадцатых годов прошлого века в Варшаве. Творчество писателя сосредоточено на внутреннем мире человека, его поступках, их причинах и последствиях. В произведениях Зингера, вошедших в эту книгу, отчетливо видны глубокое знание жизненного материала и талант писателя-новатора.

Начать с того, что Марли был мертв. Сомневаться в этом не приходилось. Свидетельство о его погребении было подписано священником, причетником, хозяином похоронного бюро и старшим могильщиком. Оно было подписано Скруджем. А уже если Скрудж прикладывал к какому-либо документу руку, эта бумага имела на бирже вес.

Итак, старик Марли был мертв, как гвоздь в притолоке.

Учтите: я вовсе не утверждаю, будто на собственном опыте убедился, что гвоздь, вбитый в притолоку, как-то особенно мертв, более мертв, чем все другие гвозди. Нет, я лично скорее отдал бы предпочтение гвоздю, вбитому в крышку гроба, как наиболее мертвому предмету изо всех скобяных изделий. Но в этой поговорке сказалась мудрость наших предков, и если бы мой нечестивый язык посмел переиначить ее, вы были бы вправе сказать, что страна наша катится в пропасть. А посему да позволено мне будет повторить еще и еще раз: Марли был мертв, как гвоздь в притолоке.

В книгу включены новеллы и стихотворения выдающегося французского поэта и прозаика Жерара де Нерваля из циклов "Иллюминаты", "Дочери огня", "Химеры", "Маленькие оды" и др. Большая часть произведений издаётся на русском языке впервые.

— Наденька!.. А Наденька! — звенел в палисаднике возбуждённый детский голосок. — Он у меня палку отыма-а-ет…

— Надежда Митревна, в кладовую пожалуйте! — слышалось с заднего крыльца.

— Наденька!.. Мы ждём чаю! — кричали с террасы.

— Наденька-а… Он у меня палку отыма-а-ет…

— Ах, Боже мой!.. (Громко.) Иду… иду сейчас… (Шёпотом.) Господи!.. И отойти от дома не дадут…

Эти восклицания вырвались у молоденькой расфранчённой девушки, которая спешными шагами подымалась на крыльцо дачной кухни. В дверях нарядная кормилица, с лукавой усмешкой на полных губах, дёрнула девушку за рукав.

Джон Фаулз – один из наиболее выдающихся британских писателей ХХ века. Он – современный классик, автор мировых бестселлеров «Коллекционер», «Дэниел Мартин» и «Куколка». Его книги разошлись многомиллионными тиражами, были переведены на несколько десятков языков и успешно экранизированы. «Женщина французского лейтенанта» – один из главных романов Фаулза. Завлекая читателя пикантной любовной фабулой, сочетая реалистическую традицию с элементами детектива и мистики, Фаулз вступает на поле постмодернизма. Эта книга – яркий пример необузданного воображения.