Скажи женщинам, что мы уходим

РАЙМОНД КАРВЕР

БЕСЕДКА

Утром она мне наливает виски на живот и слизывает. А после обеда пытается выброситься из окна.

Я ей: Холли, сколько можно? Хватит уже.

Сидим на диване в одном из верхних "люксов". Свободных номеров сколько угодно - выбирай любой. Но нам был нужен "люкс", чтоб можно было ходить и разговаривать.

Поэтому закрыли мы контору мотеля в это утро и пошли наверх, в "люкс".

Она мне: Дуэйн, это меня убивает.

РАЙМОНД КАРВЕР

СЕРЬЕЗНЫЙ РАЗГОВОР

Возле дома стояла машина Веры, других не было, и Берт поблагодарил за это Бога.

Он въехал в проезд и остановился возле пирога, который вчера уронил. Пирог по-прежнему валялся на асфальте - перевернутая алюминиевая тарелочка в нимбе из тыквенной начинки. Первый день после Рождества.

На Рождество он приезжал навестить жену и детей. Вера его предупредила заранее.

Дала полный расклад. Заявила ему, что он должен уехать к шести, потому что ее друг со своими детьми приезжает на ужин.

РАЙМОНД КАРВЕР

ВИДОИСКАТЕЛЬ

Безрукий позвонил мне в дверь, чтобы продать мне фотографию моего дома. Если б не хромированные крюки - обычный на вид мужик, в районе пятидесяти.

- Как вы потеряли руки? - спросил я после того, когда он сказал, зачем пришел.

- Это другая история, - ответил он. - Так будете брать карточку или нет?

- Зайдите, - сказал я. - Я только что кофе сделал.

К тому же, я только сделал желе. Но безрукому про это не сказал.

Раймонд Карвер

К НЕМУ ВСЕ ПРИСТАЛО

Она в Милане на рождественские и хочет знать, как было, когда она была маленькой.

Расскажи, просит она. Расскажи, как было, когда я была маленькая. Она цедит "стредж" и не спускает с него глаз.

Она классная, стройная, привлекательная девушка, приспособленная к жизни от и до.

Это было давно. Это было двадцать лет назад, говорит он.

Ты же можешь вспомнить, говорит она. Давай.

Раймонд Карвер

ВАННА

В субботу после обеда мать заехала в кондитерскую торгового центра. Просмотрев каталог с фотографиями тортов, она выбрала для сына шоколадный, любимый. Он был украшен космическим кораблем на стартовой площадке под пригоршней белых звезд. На борту корабля зеленым будет написано "Скотти", как название.

Кондитер глубокомысленно слушал, как мать рассказывала, что Скотти исполняется восемь. Он был уже в годах, этот кондитер в забавном фартуке: этакая громоздкая штуковина, лямки проходят по бокам, охватывают спину и снова перехлестываются на животе, завязанные огромным узлом. Слушая женщину, он не переставал вытирать фартуком руки. Его влажные глаза следили за ее губами, пока она разглядывала образцы и говорила.

РАЙМОНД КАРВЕР

КУЛЁЧКИ

Октябрь, хмурый день. Из окна моей гостиницы этот среднезападный город просматривается слишком хорошо. Я вижу, как загораются огни в зданиях, как из высоких труб толстыми клубами поднимается дым. Хоть бы не видеть всего этого.

Я хочу передать историю, которую мне рассказал мой отец в прошлом году, когда я заезжал в Сакраменто. Историю о событиях, в которых он участвовал за два года до того, как они с моей матерью развелись.

РАЙМОНД КАРВЕР

МИСТЕР НЕСИ-КОФЕ И МИСТЕР НА-ВСЕ-РУКИ

Повидал я всякого. Собирался к матери, пожить несколько дней. Но только забрался на верхнюю площадку лестницы, вижу - она на диване целуется с мужчиной. Стояло лето. Двери настежь. Молотил телевизор. Вот такое я, например, повидал.

Моей матери 65. Она ходит в клуб холостяков. Все равно, тяжело. Я стоял, держась за перила, и смотрел, как ее целует мужчина. Она тоже его целовала, и молотил телевизор.

Раймонд Карвер

Покой

Я зашел постричься. Уже сидел в кресле. А наискосок от меня, вдоль стенки, ждали еще трое мужчин. Двоих я раньше не видел. Но у третьего лицо было знакомое, хотя и не вспоминалось, откуда. Я все поглядывал на него, пока парикмахер колдовал над моей головой. Мужчина ковырял во рту зубочисткой. Здоровенный мужик, волосы короткие, волнистые. И вдруг он мне увиделся: в форме, фуражка, зоркие маленькие глазки обшаривают холл банка.

На кухне он налил себе еще выпить и поглядел на спальный гарнитур во дворе. Голые матрасы. Простыни в полоску сложены на шифоньере, рядом с двумя подушками. А в общем-то все почти так же, как в спальне: тумбочка и лампа с его стороны, тумбочка и лампа с ее стороны.

Его сторона, ее сторона.

Он поразмышлял над этим, потягивая виски.

Шифоньер стоял в нескольких шагах от кровати, в ногах. Сегодня утром он вытряхнул все из его ящиков в картонные коробки, и коробки теперь стояли в гостиной. Переносной обогреватель - возле шифоньера. Ротанговое кресло с подушечкой ручной работы в изножье кровати. Алюминиевый набор кухонной мебели занимал часть проезда. Желтая муслиновая скатерть - великоватая, дареная свисала со стола. На столе стоял горшок с цветком, коробка со столовым серебром и проигрыватель, тоже дареные. Большой подвесной телевизор отдыхал на кофейном столике, а в нескольких шагах от него располагались диван и торшер. Письменный стол подпирал гаражную дверь. На нем поместилась кое-какая утварь, стенные часы и два офорта в рамах. Коробка со стаканами, чашками, тарелками, каждый предмет тщательно завернут в газету, тоже стояла в проезде. Сегодня с утра он выгреб все из шкафов, и теперь весь скарб был выставлен на двор, кроме трех коробок в комнате. Он протянул удлинитель и подключил все. Вещи работали не хуже, чем дома.

Раймонд Карвер, один из самых читаемых в последние десятилетия американских писателей, незадолго до конца своей короткой жизни любил говорить: «Я счастливый человек. Мне удалось прожить две жизни.» Карвер приводил при этом точную дату завершения своей «первой» жизни и начала «второй»: 2 июня 1977 года.

День этот для Карвера был одновременно страшным и знаменательным. 2 июня 1977 года Раймонд Карвер, уже сравнительно известный поэт и писатель, после очередного запоя впал в состояние мозговой комы: «Я словно очутился на дне очень глубокого колодца,» — вспоминал он позднее. Врачам удалось вернуть Карвера к жизни, а он с того дня ни разу не выпил ни капли спиртного.

В данный сборник (оказавшийся последним), Карвер включил 37 рассказов, в которых сплавлены воедино горечь и нежность, ирония и сочувствие, сдержанность и горячность. А главное, чувствуется глубокое понимание тех, о ком он пишет. Его герои совсем не похожи на героев, это обычные люди, со слабостями и подчас пагубными привычками, но они необыкновенно живые и обаятельные, и так похожи на любого из нас.

Рассказы американского писателя Реймонда Карвера с первого взгляда кажутся посвященными сугубо бытовой тематике, но на самом деле вскрывают серьезные социальные проблемы, отмечены глубоким психологизмом и удивительной емкостью слова.

Раймонд Карвер

ЧТО НЕ ТАНЦУЕТЕ?

На кухне он налил себе еще выпить и поглядел на спальный гарнитур во дворе. Голые матрасы. Простыни в полоску сложены на шифонере, рядом с двумя подушками. А в общем-то всч почти так же, как в спальне: тумбочка и лампа с его стороны, тумбочка и лампа с ее стороны.

Его сторона, ее сторона.

Он поразмышлял над этим, потягивая виски.

Шифонер стоял в нескольких шагах от кровати, в ногах. Сегодня утром он вытряхнул все из его ящиков в картонные коробки, и коробки теперь стояли в гостиной. Переносной обогреватель - возле шифонера. Ротанговое кресло с подушечкой ручной работы в изножье кровати. Алюминиевый набор кухонной мебели занимал часть проезда. Желтая муслиновая скатерть - великоватая, дареная свисала со стола. На столе стоял горшок с цветком, коробка со столовым серебром и проигрыватель, тоже дареные. Большой подвесной телевизор отдыхал на кофейном столике, а в нескольких шагах от него располагались диван и торшер. Письменный стол подпирал гаражную дверь. На нем поместилась кое-какая утварь, стенные часы и два офорта в рамах. Коробка со стаканами, чашками, тарелками, каждый предмет тщательно завернут в газету, тоже стояла в проезде. Сегодня с утра он выгреб все из шкафов, и теперь весь скарб был выставлен на двор, кроме трех коробок в комнате. Он протянул удлинитель и подключил все. Вещи работали не хуже, чем дома.

Женщину звали мисс Дент, и чуть раньше тем же самым вечером она держала человека под дулом пистолета. Она заставила его лечь на землю и просить о пощаде. Глядя, как слезы набухают в его глазах, а пальцы цепляются за опавшие листья, она направляла на него револьвер и говорила, что она про него думает. Она пыталась дать ему понять, что нельзя дальше играть на чувствах других людей. «Лежать!» — приговаривала она, хотя тот лишь ковырял пальцами грязь и слабо шевелил ногами от страха. Закончив говорить, высказав все, что хотела сказать, она поставила ногу ему на затылок и прижала его лицо к земле. Потом положил револьвер в сумочку и пошла назад к железнодорожной станции.

Раймонд Карвер

Хоть иголки собирай

Я была в постели, когда услышала стук калитки. Прислушалась. Больше ничего не слышно. Но я же слышала. Попыталась растолкать Клифа. Тот спал без задних ног.

Тогда встала сама и пошла к окну. Над горами, окружающими город, висела огромная луна. Белая лунища, вся в шрамах. У любой бестолочи хватило бы фантазии вообразить, что это лицо.

Светила она так, что все во дворе было видно - стулья садовые, иву, веревку бельевую между столбов, петуньи, заборы, расхристанную калитку.

Раймонд Карвер

Куда девается вся джинса

В уши Эдит Пэкер были вставлены наушники, она курила одну из мужниных сигарет.

Телевизор работал без звука, а она сидела на диване, подобрав под себя ноги, и листала журнал. Джеймс Пэкер вышел из гостевой, переделанной им под кабинет, и Эдит Пэкер вытащила проводок из уха. Она вытянула вперед одну ногу и пошевелила пальцами в знак приветствия.

Он сказал:

- Мы идем или как?

Роуз очень разумная девочка и ни в какую магию и волшебство не верит. Она верит в здравый смысл, хорошую репутацию и умение работать. Но все её представления о жизни разом изменились, когда девочку взяли горничной в дом королевского волшебника. Там живёт не только сам волшебник, но и его ученик и настоящий говорящий кот. А ещё оказалось, что дом волшебника живой, пропитанный магией от ступенек до крыши. И если Роуз это видит, значит, она тоже волшебница. Такой неожиданный дар девочке совершенно не нужен, но как поступить, если магия – единственное, что может спасти её и её подругу?

Эмили живёт в чудесном старинном доме, и семья у неё тоже чудесная. Её мама, папа, сёстры и брат – самые настоящие феи! Только оказалось, что девочка им не родная. Её малышкой нашли на берегу реки и удочерили. Эмили во что бы то ни стало хочет найти свою настоящую мать. И тут девочка узнаёт, что в доме есть волшебная лестница, ведущая в прошлое. Эмили может получить ответы, но понравятся ли они ей?..

Доктор Данилов продолжает выступать в роли рассказчика. Он рассказывает о себе и о своих коллегах. Все истории реальны, даже те, которые кажутся совершенно невероятными. Первая часть баек, которые, наверное, стоило бы назвать «легендами», выходила под названием «Хроники безумной подстанции».

Эти строки писались при свете костра на ночных привалах, под могучей елью, прикрывавшей нас от дождя, в полутьме палатки, у яркой лампы в колхозной избе и просто в лодке, когда откладывались весла, чтобы взять в руки карандаш. Дома, за письменным столом автор только слегка исправил эти строки. Не хотелось вносить в них сухую книжность и литературную надуманность. Автору хотелось бы донести до читателя в этих строках звонкий плеск чусовских струй, зеленый шум береговой тайги, треск горящих в костре сучьев и неторопливый говор чусовских колхозников, сплавщиков и лесорубов… Фото Б. Рябинина

В сборник вошли две повести и рассказы. Приключения, детективы, фантастика, сказки — всё это стало для автора не просто жанрами литературы. У него такая судьба, такая жизнь, в которой трудно отделить правду от выдумки. Детство, проведённое в военных городках, «чемоданная жизнь» с её постоянными переездами с тёплой Украины на Чукотку, в Сибирь и снова армия, студенчество с летними экспедициями в тайгу, хождения по монастырям и удовольствие от занятия единоборствами, аспирантура и журналистика — сформировали его характер и стали источниками для его произведений.

Уважаемый читатель, Вы держите в руках мою тринадцатую книгу. В ней мне хотелось попробовать себя в жанре детектива, и я написала психологический детектив «Игроки». Все описанные события происходят в 19 веке, и должна сказать, что это всё плод моей фантазии. Мне хотелось передать не только сюжетную линию, но и особенности того времени. Всегда интересно перенести читателя в совершенно другое время и другой мир. Насколько мне это удалось, судить Вам. Две другие повести, «Алиса в стране чудес» и «Ласточкино гнездо», были написаны в 2008 году и публиковались ранее в сборнике «В поисках счастья». Они мне дороги, и поскольку тираж первой книги уже разошелся, я позволила себе еще раз их напечатать. Их сюжеты актуальны и сегодня. Рассказ «Печаль моя светла» посвящен моему другу — Семену Кулику, к сожалению, он умер. Но всегда просил меня написать роман о его жизни. Теперь я выполняю его просьбу, но уже посмертно. Роман не получился, пока вышел только рассказ, но все впереди. Я желаю вам интересного чтива!!!

«По образному замечанию одного военного архивиста, история генерала Крушина примерно так же отличается от других громких дел, связанных с перетряской в силовых структурах, как процесс Жиля де Ре — от увольнения в запас какого-нибудь полуграмотного феодала, мешавшего историческому прогрессу…»

Юрий Бедзик — известный украинский писатель. В 1960 году вышел в свет его первый роман «Полки идут на переправу», в 1962 году — роман «Альма-матер», в 1966 году — «Честь мне дороже», книга, удостоенная премии Министерства обороны СССР. Помимо военной темы, которая Ю. Бедзику — участнику Великой Отечественной войны — особенно близка, писателя волнует тема современной рабочей молодежи. Этому посвящены такие его романы, как «Окрыленность», «Лазурь» и предлагаемая книга — «Этаж-42». Писатель рассказывает в ней о жизни строителей-монтажников.