Стихийный гений

Почему же так получилось? С чего все началось?

С чего началось… С того дурацкого вопроса? Нет, раньше. Гораздо раньше. Вопрос потому так и подействовал, что Саломатин был уже готов… Может, началось со знакомства с «обескровленными»? Или даже еще раньше, с Ларисы? Нет. Началось с Тулупского, с той первой и единственной встречи со стариком Тулупским нос к носу.

В то тихое теплое утро, когда Вовик Саломатин, раздуваясь от сознания собственной значительности, топал в первый раз в первый класс, чувствуя, что полупустой ранец за плечами тянет не вниз, а вверх, ему навстречу попался старик Тулупский. Встречу эту Вовик запомнил на всю жизнь.

Николай Курочкин

ПРИЗРАКИ

Давно ли, недавно ли, близко ли, далеко ли - про то не скажу, но жили в одном городе Управляющий Стройтрестом и его Начальник Планового Отдела.

Управляющий был человек с весом. Его уважали и могущественные Заказчики, и всеведущие Проектировщики. Перед ним трепетали строптивые Субподрядчики. И даже неумолимые и жестокие Инспекторши Стройбанка считались с его мнениями.

А Начальник ПО был скромный волшебник, умеющий с помощью магических манипуляций с цифрами превращать мух в слонов или, что тоже непросто, слонов в мух.

Когда академика Филиппова или его соратников спрашивали: «Верно ли, что вы строите машину времени?», реакция бывала …очень негативной. Но машина существовала и однажды была испробована неосторожным темпоральщиком.

Мальчиком он мечтал придумать «Машину обратного хода». Такую, чтобы покрутил ручку, загрузил повидлом — и с другого конца посыпались фрукты! Или загрузил шоколадом — а из машины какао-бобы! Представляете?

Вырос — и придумал!

Николай Курочкин

Ужасы быта, или гримасы всемогущества

1. Спасительное неведение

Что его, разумеется, всего лишь до поры до времени спасало .- так это то, что в него никто не верил. То есть даже и не в него самого (хотя в него тоже никто не верил! Но не это сейчас важно, не это!), а в его способности. Ну или как там их правильнее будет назвать? Дар, что ли? У всех в головах сидел стереотип. Все знали, каким был этот незадачливый и неуклюжий юноша в семнадцать лет, и в двадцать пять, и в тридцать... Дальнейшее просто и незатейливо можно экстраполировать хоть и до могилы. Недотепа, неудачник, жена уйдет (всю жизнь будет перерывать тайком: это ж надо! На какое ничтожество истратила лучшие свои годы! Хотя, коли по правде, то не все лучшие годы, а их остаток. Подаренный ему без особой любви, из страха, -что окажется никому не нужной. Как не смогла стать нужной тому человеку, который нужен был ей для счастья. И потом даже и тому, с которым счастья не могло, не должно было быть, неоткуда. Но должно было быть благополучие и покой. Так и этого не вышло!), что и произошло, когда ей было тридцать четыре, а ему тридцать два - Зинаида была чуть его постарше... Младшим инспектором он будет вплоть до поры, когда все его сверстники станут старшими инспекторами, а кто так и советником. И в инспекторы его переведут со скрипом, и не на среднюю, а на минимальную ставку, единственного в отделе... В общем, горестная, мелочная жизнь его будет длинной цепью мельчайших унижений, копеечных забот, несуразных случайностей и несчастных совпадений. Впрочем, нет. "Несчастных" - слишком крупное слово для обозначения тех невзгод, что с ним стрясались. Понимаете, все это было мелкое, серое, а не траурно-черно-бархатное... Серенькое в крапиночку... Но он понимал, что этот его портрет, вовсе не похожий на то, каков он теперь, а только на тридцатилетнего, прикрывает не хуже шапки-невидимки! Никому не интересно, каким он стал: Потому что из того, каким он был, интересного ни-че-го получиться не могло... На него все давно плюнули, махнули рукой и оставили в покое. Даже самые доброжелательные. Но он понимал, что это не навек. Рано или поздно его новый облик прорвется сквозь пелену стереотипа, и тогда... Тогда все увидят... А что увидят-то? Но об этом позже. А сейчас еще немножко о прошлом. О безвозвратно ушедшем, мерзком и желанном, недосягаемом собственном его прошлом...

Николай Курочкин

Иллюзии Майи

1

И ведь сто, нет, тысячу лет ей говорили, что добром это не кончится, не может кончиться! Что вовсе не девичье, и уж тем более не женское (с девичьими делами теперь, в эпоху чемпионов мира по женскому самбо и мото-ризированных рокерш, стало окончательно неясно, какие дела девичьи, а какие - нет. А, впрочем, ведь и с женскими то же самое! Хоккеистки, гонщицы...). Да, кстати, а как будет слово, обозначающее "борца женского пола", звучать? Кандратьев утверждал, что "Борька". Майя аж дверями хлопать начинала, как это слышала. В раннем детстве, когда еще в райцентре жили, кабан у них был, Борька. А этот насмешник ее кабаньим именем окрестил! Вообще он псих, этот Кандратьев! Был, как все люди, Кондратьев. Потом решил выпендриться, уплатил там сколько положено - и на пятый курс пришел уже с буквой "а" в фамилии. Теперь он, конечно, на земле единственный. Это у него бзик такой, быть единственным, первым, непохожим. Он ее в прошлом году просто замучил: "А я у тебя первый? А какой? Ну, по счету? А в это место тебя до меня целовал кто-нибудь? А в это? А сюда?" И попробуй объясни ему, что все всех во все места целуют, и найти нецелованное мужчиной место на теле двадцатидвухлетней женщины, наверное, так же сложно, как в Москве сыскать место внутри Садового кольца, куда не ступала нога человека. Ну да, она его любит. И тех, кто был до него, тоже любила. А как же? Без любви это безнравственно. Конечно, любила. Ну, ошибалась. Все было немножко не совсем то. И с ним еще не до конца ясно, он вполне то, или тоже не совсем то. И ей, конечно, хочется, чтобы он оказался вполне подходящим, ей давно пора замуж и деточек рожать. Она же здоровая, темпераментная баба. В зеркало по ширине бедер не вмещается! Но ошибиться и потом всю жизнь мучиться? Нет! Двадцатый век. Ошибки женщины в наше время почти все поправимы... А Кандратьев ей серьезно нравился. И как хозяин, и в постели, и всяко. Вот только... Вот только это стремление выпендриться, подчеркнуть свою особость. Он не объяснял, зачем это, только говорил тихо, но неопределенно: "Так надо!". И Майя, которой так хотелось подыскать оправдание, извинение или хотя бы уж объяснение каждому шагу своего избранника, для себя придумала такое: он, наверное, пришелец и ждет своих, корабль связи там, что-нибудь в этом роде. А чтобы не затруднять поиск, делает так, чтобы в любой толпе не затеряться. Что? Глупо и маловероятно! Ну да, конечно. Зато ведь как интересно! Такому можно все простить, правда? Он же старается, он хочет как лучше. Но он чужой тут, он не знает, как этого добиться, чтобы всем было хорошо. И попадает впросак то и дело. Нет, она должна, понимаете, просто обязана быть с ним рядом. Ничего более. Просто жить с ним рядом, каждый день, просто приучать его своим примером к тому, чего людям надо. Не надо ничего неестественного. Просто жить. Это сознание, что она, может, для того и на свет родилась, чтобы пришельцу сделать мир людей не чужим, ее отчасти даже окрыляло. Понимаете, она, выходит, не просто так живет, как все, а с высокой целью. Ее предназначение таково! А у вас, да-да, вот у вас лично, есть предназначение? Вот почему лично вы живете уже столько лет подряд? Просто потому, что родились? Э! Вот она так не смогла бы. Ей непременно надо, чтобы все в ее жизни (она вовсе не настаивает, чтобы все, чтобы вот вы жили так же. Речь только о ней самой!) было осмыслено, от мелочей до главного. И Кандратьев, который был не первым, а четвертым мужчиной в ее жизни, мог стать последним. И единственным (видите ли, женщины так устроены: для них последний всегда единственный). Потому что он тоже, кажется, искал смысл жизни и каждого шага, или имел их. Майя это чувствовала! И это была ее первая иллюзия.

НИКОЛАЙ КУРОЧКИН

ОРДЕН ДАЛЬНЕЙШИХ УСПЕХОВ

1

Педагогическое училище имени К. Д. Ушинского не зря считают одним из лучших в стране. За восемьдесят лет своего существования "Ушинка" дала стране не только семь с половиной тысяч учителей начальных классов, воспитателей детсадов, преподавателей рисования, пения и физкультуры - но и немало людей, чьи имена известны у нас каждому, И традиционное пожелание "дальнейших успехов", с которым директорша вручала выпускникам дипломы, было больше, чем просто формулой.

В фантастическом романе французского писателя Р. Мариваля «Агуглу» рассказывается о приключениях ученого, отправившегося в дебри тропической Африки на поиски неизвестных науке обезьянолюдей. Роман продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций произведений, относящихся к жанру «затерянных миров» — старому и вечно новому жанру фантастической и приключенческой литературы.

Они пришли спасти Землю. Они пришли помочь человечеству. У них самые благие намерения. Однако именно благими намерениями вымощена дорога в ад. Встречайте новый роман мэтра отечественной фантастики Андрея Столярова!

Вечно дождливый полис, столица робототехники, доминион на Неве - у Невского Синдиката много названий. Вчерашний механик возвысившийся до касты Ремесленника, а ныне агент под прикрытием Дим Сет ныряет в водоворот чужого и внешне идеального города. Но на проверку город роботостроителей оказывается не тем Раем, каким его рисовал Дим в своих фантазиях. По всем вопросам - https://vk.com/id342923323

Пансионат собрал под одной крышей очень разных людей. Каждый из них пережил свою личную катастрофу. Каждый точно знает, что прежнего мира больше не существует. Теперь их единственная общая реальность — ветшающее здание в осеннем парке на берегу моря, случайные соседи и неизвестность впереди. "Пансионат" — книга о людях, переживших личную катастрофу. Двадцать героев — и всех можно назвать главными. Муж и жена, готовящиеся развестись, старый актер и отец-одиночка, пенсионеры и студенты, даже иностранцы. Для всех них мир остался только в стенах пансионата. За социальной драмой маячит фантастический эксперимент зловещей Корпорации, но на первом плане — судьбы людей, такие естественные, как будто это и не фантастика вовсе. А может, так и есть.

«История будущего» в творчестве писателя занимает особое место. Начатая в конце 1930-х годов с рассказа «Линия жизни» и продолженная впоследствии такими классическими произведениями, как «Человек, который продал Луну», «Зеленые холмы Земли», «Пасынки Вселенной», она охватывает огромный временной интервал в истории освоения космоса, как это представлялось Хайнлайну. В этой его истории героические эпохи сменяются эпохами диктатур, мир оборачивается войной, чтобы вновь обернуться миром, – много чего происходит на пути человека в будущее. Неизменен лишь человек – ищущий, борющийся, побеждающий, сомневающийся, любящий, человечный. В настоящем издании часть переводов выполнена заново, другие даны в новой редакции.

Валентин – человек без прошлого, странник, не помнящий своего прошлого. Он путешествует вместе с разношерстной труппой артистов по волшебной планете Маджипур, постоянно надеясь встретить кого-то, кто сможет вернуть ему то, что он потерял. И тогда он начинает видеть сны – и получать в них сообщения. Послания, которые говорят ему, что он не просто обычный бродяга – он лорд, правитель, изгнанный из своего замка. Теперь у его путешествия есть цель – вернуться в свой дом, узнать, что за враг забрал его память, и бросить вызов судьбе, которая его ждет…

Новой книгой известного российского писателя-фантаста С. Синякина подводится своеобразный результат его двадцатипятилетней литературной деятельности. В центре произведений С. Синякина всегда находится человек и поднимаются проблемы человеческих взаимоотношений. Синякин Сергей Николаевич (18.05.1953, пос. Пролетарий Новгородской обл.) — известный российский писатель-фантаст. Член СП России с 2001 года. Автор 16 книг фантастического и реалистического направления. Его рассказы и повести печатались в журналах «Наш современник», «Если», «Полдень. XXI век», «Порог» (Кировоград), «Шалтай-Болтай» и «Панорама» (Волгоград), переведены на польский и эстонский языки, в Польше вышла его авторская книга «Владычица морей» (2005). Составитель антологии волгоградской фантастики «Квинтовый круг» (2008). Отмечен премией «Сигма-Ф» (2000), премией имени А. и Б. Стругацких (2000), двумя премиями «Бронзовая улитка» (2000, 2002), «Мраморный сфинкс», премиями журналов «Отчий край» и «Полдень. XXI век» за лучшие публикации года (2010). Лауреат Всероссийской литературной премии «Сталинград» (2006) и Волгоградской государственной премии в области литературы за 2010 год.

«Дежурная сестра удивленно смотрела на двух здоровяков в спортивных одинаковых куртках. Плотные, коротко стриженные, темнолицые — они походили на близнецов или двойняшек. Надо же — уже вечером заявились. И охранник как на грех куда-то ушел…»